— Ишь, набаловался, — сказала баба, поглядев с усмешкой на корзину с ребенком. — Только бы им и занимались.
Федор нырнул рукой в мешок и достал оттуда два куска черного мыла, потом кулек с сахаром и передал все это бабе:
— Вот, тетка Настя, купил, что просила.
— Спасибо тебе, Федя! Спасибо!
Они тут же ушли в барак, а Володя остался ждать. Окна в бараках подслеповато отсвечивали, виднелись на подоконниках кое-где зеленые помидоры, из раскрытых дверей доносились обрывки слов. Ребенок в корзине снова захныкал, но Володя почему-то не решался подойти к нему и успокоить. Бабе же его плач, как видно, был привычен. Она будто в воду канула, а когда появилась, обрушилась на ребенка с криком:
— Ну чего орешь?! Чего орешь?! Орет и орет!..
Из барака появился Федор. На нем была другая косоворотка. Хоть и не новая, но чистая, из синего в белый горошек ситца. На кавказском ремешке поблескивала медная бляха.
Той же дорогой они отправились в центр города. Изучили фанерные щиты с названиями четырех кинофильмов, которые шли в четырех кинотеатрах города. Выбрали «Три друга».
Фильм был о трех парнях, которые подружились во время жатвы пшеницы, и только одно разделяло их — белокурая, с большими глазами девушка, в которую они все трое влюбились. Парни чуть не поссорились, но вскоре все образовалось, на жатву приехали еще две очаровательные девушки. Парни со своими невестами ходили по деревне и пели песни про любовь и верность. На том фильм и закончился.
— Эх, живут же люди! — заныл Федор, вспоминая кинофильм.
На трамвайной остановке они расстались. Володя пригласил Федора на выходной день к себе.
— Приходи обязательно. Сыграю тебе одну вещь… — загадочно пообещал он и подмигнул.
— Прибегу, о чем разговор, — заверил его Федор.
Однако в тот день Федор не пришел. Не появился он и через неделю. Тогда Володя сам отправился к нему, чтобы выяснить, что с Федором, уж не заболел ли.
Та же баба и в том же месте возилась с бельем, вешая его на веревку, и корзина с малышом стояла рядом. Поглядела на Володю, вздохнула:
— Пришли, взяли, за что — не могу знать. Говорят, с вредителями связался.
— Чем же он мог навредить?
— Не знаю, не знаю, — пожала плечами баба и отвернулась. — У начальства надо спросить.
Все было странно в этой истории с Федором. Володя собирался разузнать поподробнее у сведущих людей, куда же пропал Федор, ведь человек не иголка. Но какое-те внутреннее чувство предостерегало его: не делай этого. И он молчал. Только с матерью и Алексеем поделился. Мать в ответ только тяжело застонала:
