— А что ты сам думаешь об этом?
— Вы, господин генерал, изволите рассуждать чересчур наивно,— выпаливает мой юный друг, вытягиваясь по стойке «смирно», но не скрывая ехидной улыбки в уголках губ. И продолжает: — Можно ли хоть на миг сомневаться в том, что, будь у Гитлера такая возможность, он развязал бы ядерную войну?
— Не спорю.
— А ведь в истории было много ему подобных. Мудрость, к сожалению, не является основным достоинством сильных мира сего. Я сейчас читаю книжку Барбары Тачмен «Безумный бег истории». С помощью тщательно подобранных примеров она показывает, что множество правителей — со времен Троянской войны до войны во Вьетнаме — проводили абсурдную, а подчас и самоубийственную политику, полностью противоположную интересам их стран.
— Когда кончишь, дай почитать мне.
— Что за поразительная жажда знаний,— изрекает Верду, принимая высокомерный вид,— особенно для простого эскулапа.
— Как знать,— говорю я,— быть может, ты видишь перед собой не круглого дурака, а всего лишь квадратного.
— Но зато чрезмерно самонадеянного!— восклицает Верду, патетически воздев руки.
У нашего кока Тетатюи редко выдается минутка для разговора. Однако он может позволить себе маленькую передышку после двух часов дня.
Он заглянул в лазарет с жалобой на небольшое растяжение связок в правом локтевом суставе и теперь, после осмотра, сидит, прислонившись к операционному столу, смотрит на меня и вздыхает. Ростом он не выдался, зато плечист, плотен и широколиц. А глаза у него такие огромные, словно вобрали в себя всю пронизанную солнцем безбрежность Южных морей.
— Наконец-то мне стукнуло тридцать три,— говорит он со вздохом.— Еще три года — и на берег.
— Вам так не терпится уйти в отставку?
— Отставка — не самое главное. Главное — отдых. Вы понимаете, доктор, французы из самой Франции думают только о работе. Работа! Работа! Они прямо помешались на своей работе! Чокнулись!
— По-вашему, это будет маамаа...
— Нет, доктор, маамаа — это по-таитянски. А у нас на Рикитеа чокнутых зовут поковеливела.
— Я слышал, что большинство коков, уйдя в отставку, открывают собственные рестораны.
— Только не я! — восклицает Тетатюи.— Сойду на берег — и близко не подойду к плите. Пусть жена этим занимается.
— А не будет вам скучно на Рикитеа, когда вы уйдете в отставку?
— Еще чего? Я займусь выращиванием искусственного жемчуга. У меня есть знакомый японец, он растолкует мне, что к чему. Я обучу моих односельчан, они и будут работать. А я и пальцем о палец не ударю.
