– Мне как раз показалось, что встреча удалась. Она меня удивила. Хороший написала рассказ. Надеюсь, это не будет неправильно понято из-за того, что я там наговорил.
Когда они подъехали к перекрестку Маарив, Зеев вместо того, чтобы продолжить ехать прямо, повернул направо, на Дерех Ицхак Саде.
– Неважно, как дальше, – сказал Розен, – развернетесь где-нибудь. Только вы сильно удлинили себе путь. Можете высадить меня здесь… А когда вы что-нибудь прочтете? Я к вам в классе не обращаюсь, потому что не хочу давить.
Зеев жаждал поведать ему, что он чувствует, рассказать, что вот-вот, наконец-то, спустя годы кое-что напишет. Он увидел перед глазами лицо Офера, каким видел его в последний раз, и подумал, как его описать. Эти намечающиеся усики, этот смущенный смех. Уже три дня он знал, что напишет, но все еще не ухватил нужных слов – они крутились где-то на кончике его языка.
– Думаю, что на этой неделе и напишу, – сказал Авни. – Я вроде нашел свою тему. С вашей помощью.
Но Михаэль состорожничал и промолчал. Не спросил ни слова.
– А как вы? Сейчас что-нибудь пишете? – поинтересовался Зеев.
Они стояли у светофора. Розен вздохнул. Его длинные ноги с трудом умещались в маленькой машинке.
– Я пишу всегда, – сказал он. – Но, думаю, вот уже месяцы я не писал ничего, что смог бы предъявить читателю и опубликовать. Потому и согласился проводить семинар. Я надеюсь, что он поможет мне разрешить что-то и в моей собственной работе.
Вздох Михаэля и его исповедь будто сблизили двух сидящих в машине людей. Последнюю книгу Розена, которую он опубликовал два года назад, Зеев читал. Сперва из зависти, вызванной молодостью автора, потом – из-за удивления и восхищения. Всего руководитель литературного семинара опубликовал три книги – два сборника рассказов и короткий роман; и хотя бестселлерами они не стали, их хвалили. Красная футболка Михаэля источала тот же острый запах, что и черный свитер, который был на нем в прошлый раз, и Авни подумал, что, наверное, так пахнет его тело.
– У вас бывают длительные простои, когда не пишется? – спросил Зеев.
– Пишу я всегда, но бывают времена, когда ничего хорошего не выходит.
– А кто решает, что хорошо и что плохо?
– Я.
Авни рассмеялся, а Михаэль остался серьезным, будто в его словах не было ничего смешного.
– А как вы вообще начали писать? – спросил Зеев.
– Даже и не помню. Вспоминаю, что писал еще малышом в начальной школе. Сижу в классе, не слышу ни слова из того, что говорит учительница, и пишу стихи.
