Зеев ненавидел этот ответ, часто звучавший в газетных интервью с писателями. Сам он не разрешал себе пропустить ни единого слова учителя, и главным его воспоминанием о начальной школе был страх, что преподавательница задаст ему вопрос.
Розен сделал радио потише и спросил:
– А вы с каких пор пишете? У меня сложилось впечатление, что вы не большой любитель семинаров и что вы хорошо знаете, что и как хотите написать.
Авни был потрясен.
Неужели ему удалось обмануть Михаэля, скрыть от него правду? Или же тот сумел чутьем проникнуть в то, что сам Зеев не мог ухватить, увидел в нем ядро, в существование которого он и сам не осмеливался поверить?
– Да ничего я не пишу; кто вам сказал, что я пишу? – рассмеялся он, чтобы скрыть возбуждение. – На самом деле я в этот класс зашел совершенно случайно. Это не было запланировано. Я проходил мимо Бейт-Ариэлы, увидел объявление и решил заглянуть – не для того, чтобы научиться писать, а больше чтобы увидеть, как это проходит и о чем пишут люди. Я не был уверен, что хочу остаться, – а остался, потому что на меня очень большое впечатление произвело то, что вы сказали на первом занятии. Появилось ощущение, что мне у вас есть чему поучиться. И, думаю, я поучился. Я чувствую, что это приходит.
Это был момент в разговоре, когда Зееву показалось, что он почти готов открыться. Но Михаэль смутился – возможно, он не знал, как принять похвалу, и в машине воцарилось молчание.
Они были в Яд Элиягу, и Розен глядел в окно своими покрасневшими глазами.
– Довольно славный район, – сказал он. – Собираюсь сюда переехать. Плата за съем гораздо ниже, чем у нас там.
– Да, в Тель-Авиве цены заоблачные, – тотчас ответил Зеев.
Минута для откровений была упущена.
– Мы вот тоже собираемся переехать, – добавил Авни. – Хозяин хочет поднять оплату, да и нам нужна квартира побольше, с детской. Сегодня при жаловании двух учителей снять квартиру в Тель-Авиве непросто.
– И куда же вы переедете?
– Может, в Холон… хотя мы еще думаем. Очень трудно расстаться с Тель-Авивом. Мне, во всяком случае.
– Как раз в Холон я бы переехал, – сказал Михаэль. – Это вроде бы то, что надо.
– В каком смысле то, что надо? – поинтересовался Зеев.
– Место что надо для жизни и писательства. Мне осточертело писать про Тель-Авив. Я чувствую, что ищу способ писать просто; а может быть, для того, чтобы писать просто, нужно и жить простой жизнью, среди простых людей… Мне осточертела литературная заумь, но, может, это наивно.
