Он не любит меня. Он никогда меня не любил. Он всегда любил ее.
Я просто была утешительным призом.
– Подожди. Серьезно. Остановись. Подожди.
Теперь он вышел из машины и пытается перехватить меня, пока я не добралась до двери. Он хватает меня за запястье, и я отскакиваю, поскальзываюсь на траве и выворачиваю лодыжку. Острая боль пронзает мою ногу до самого колена.
– Отпусти. – Я начала плакать, сама о том не подозревая. Паркер смотрит на меня с выражением ужаса, жалости и, больше того, вины. – Оставь меня в покое, ладно? Если ты так любишь меня, если тебе не все равно, сделай мне одолжение. Оставь меня, на хрен, в покое.
И он оставляет. Он не идет за мной на крыльцо. Он больше не пытается меня остановить. И когда я оказываюсь в доме и прижимаю лицо к холодному стеклу, судорожно дыша и пытаясь загнать рыдания внутрь, я вижу, что он уже исчез, решив не утруждать себя ожиданием.
Ник, 16 февраля
– Скажи мне еще раз, – Арон зажимает мое ухо зубами, – когда твоя мама вернется домой?
Он уже заставил меня повторить это три раза.
– Арон, – говорю я, смеясь, – хватит.
– Пожалуйста, – просит он, – это так сексуально звучит.
– Она не вернется, – сдаюсь я. – Она вообще не придет домой.
Арон улыбается и перемещает губы от моей шеи к линии челюсти.
– Мне кажется, это самые возбуждающие слова во всем английском языке.
Что-то жесткое и металлическое впивается мне в поясницу, видимо, каркас раскладного дивана. Я стараюсь не обращать на это внимания, стараюсь войти в нужное настроение, что бы это ни означало. Никогда не понимала значение этой фразы. Она звучит так, будто настроение – это что-то, что мы выбираем сами и надеваем, словно штаны. Мы с Дарой однажды решили, что «сексуальное настроение» – это, должно быть, облегающий кожаный комбинезон. А я большую часть времени предпочитаю просторные спортивные штаны.
Но когда колено Арона оказывается у меня между ног, он переносит вес и наваливается на меня, я издаю громкий крик.
– Что? – Он мгновенно отодвигается с виноватым видом. – Прости. Я сделал тебе больно?
– Нет. – Теперь я смущаюсь и инстинктивно прикрываю грудь рукой. – Прости. Что-то впилось мне в спину. Ничего страшного.
Арон улыбается. Его черные блестящие волосы сильно отросли. Он отбрасывает их с лица.
– Не закрывайся, – просит он, дотягивается до моей руки и отстраняет ее. – Ты такая красивая.
– Ты не объективен, – отвечаю я.
Это он красивый. Мне нравится, что он высокий, что я чувствую себя такой маленькой рядом с ним, мне нравится, что благодаря баскетболу его плечи и руки стали такими сильными. Мне нравится цвет его кожи, сливочно-золотой, словно свет, проникающий сквозь осенние листья. Мне нравится форма его глаз и то, что у него такие шелковистые прямые волосы.
