Он вновь замахнулся, вопреки совету чересчур крепко сжав рукоять. Боява без труда отбила удар и в ответ неожиданно сильно ткнула своим мечом прямо под рёбра. Стёпка охнул. Ощущение было такое, словно в самом деле на оглоблю напоролся. Вот тебе и тупой меч. Болезненно морщась, он прижимал руку к пострадавшему месту:
— Ты что?
— А что? — она невинно улыбнулась. — Ты тоже защищайся. Ты же видел, как я это делаю.
— Говорила, что рубить надо, а сама тоже тычешь.
— Я тебя заколола. А ты не зевай.
— Почему так больно-то? Вы друг друга вон как лупили, и ничего. А у меня чуть ребро пополам не треснуло.
— А я из своего меча неболючку вынула, — пояснила девчонка. — Это заклятка такая магическая. Чтобы не больно было. А тебе пущай будет больно.
— Ну ни фига себе! — возмутился Стёпка. — Не желаю так учиться! Ну-ка вставляй её обратно! Ты же меня покалечишь!
— Может, и покалечу, — согласилась она. — Ежели ты защищаться не научишься. А заклятку всё одно не верну. Меня батя так же учил. Через боль.
— Это неправильно!
— Это правильно. Так всегда учат.
— Тогда я из своего тоже эту неболючку уберу, — пригрозил Степан. — Смотри, допрыгаешься. Точно ведь уберу.
— Не успеешь, — Боява мило улыбнулась. И тут же достала его ещё два раза, в плечо и снова в живот. Очень сильно и больно.
Это было не обучение, а самое настоящее издевательство. Стёпка чуть ли не шипел от боли. Парировать он просто не успевал. Все его жалкие попытки защититься, Боява пресекала на корню и тут же била в ответ. Она безжалостно гоняла его из угла в угол, и он послушно отступал, вовсе не мысля о том, чтобы самому перейти в нападение. Какое уж тут нападение, когда тебя вот так пыряют тупым железом, а ты даже не можешь увернуться! А девчонке это определённо нравилось. Вон как раззадорилась. Ну, ещё бы! На законных основаниях можно приблудного избивать, и ничего ей за это не будет. Сам ведь согласился. И жаловаться некому.
Ему это быстро надоело. А ехидная ухмылочка Боявы так и вовсе начала бесить. И после очередного пропущенного удара у него в груди вдруг приятно шевельнулся гузгай. Проснулся наконец-то. Из хозяина отбивную уже почти сделали, а он и в ус не дует. Зато теперь и повоевать можно. И плевать, что это нечестно. Избивать ученика тоже не слишком честно, между прочим. Ему сначала стойки разные показать нужно, блоки там какие-нибудь, приёмы, причём медленно, с чувством, с толком, с расстановкой. А она вон что придумала — через боль учить. Нашла себе, понимаешь, болванчика для отработки ударов. Стёпка прищурился и перестал пятиться. Ноги сами встали в правильную позицию. Рука уже по-иному перехватила неудобную рукоять. Глаза перестали следить за перемещениями вражеского меча и увидели соперника целиком.
