— А ты любила кого-нибудь? — стараясь отвлечь ее от грустных размышлений, спросила Света.
— Да, — глухо выдохнула Татьяна, — у меня стойкая прививка от этой болезни.
— У тебя была неразделенная любовь? — удивилась Светлана, которая даже и представить себе не могла, что ее новая подруга, всегда веселая и кажущаяся легкомысленной, когда-то могла испытать настоящее чувство.
— Еще какая разделенная! — Татьяна зажгла торшер, нашла сигареты и закурила. — Увидела его, — голос ее зазвучал глуше, — и перестала существовать. Жила как во сне, летала, словно на карусели: вверх-вниз, и в животе то ли страх, то ли восторг. Одним словом, полный улет, и башка без мозгов. Все началось в июне. Мне тогда было пятнадцать, и я готовилась к экзамену по русскому. Стояла жуткая жара, больше тридцати каждый день, — свихнуться можно. Позвонил папанька, предупредил, что привезут паек. Я открываю — молодой лейтенант вносит сумки. Выложив все содержимое в холодильник, оборачиваюсь, и — как будто током по позвоночнику — горящие глаза навстречу. Это трудно описать словами, еще труднее понять, почему и как это произошло. Его губы, руки, горячее, мускулистое тело… — Татьяна прикрыла глаза и несколько минут молчала. Потом вытряхнула из пачки новую тонкую сигарету, чиркнула зажигалкой, глубоко затянулась и продолжила: — Он даже не раздел меня, а только гладил и целовал мои ноги. Все выше и выше… Я даже испугалась, что упаду, присела на диван и сама скинула трикотажное платье. Я дрожала как в горячке, а он все ласкал меня и шептал: «Не бойся, не бойся, все будет хорошо…» Можешь себе представить — я в первый же раз вот тогда от одних его рук испытала оргазм?! — обращаясь то ли к Светлане, то ли к самой себе, прервала свои воспоминания Татьяна и села на кушетке, скрестив руки под коленями. — Мы встречались почти полгода. Ни особых разговоров, ни прогулок, ни цветов, ни подарков. Ничего, кроме наших постельных поединков до крови на губах и полного изнеможения. Опомнилась я столь же быстро, как и впала в безумие, когда увидела его вдвоем с женой. Она была страшно некрасивой от тяжелой беременности, вся обезображенная пигментными пятнами… И эта ее походка гусыни! — Татьяна с силой вдавила еще тлеющую сигарету в пепельницу. — От неожиданности я, кажется, даже дышать перестала, помню только, как кровь бросилась в лицо и сердце застучало где-то у подбородка. Я тогда остановилась, вроде как даже немного пришла в себя и ждала, когда они ко мне поближе подойдут, чтобы мило так поздороваться: здравствуй, мол, мой дорогой любовничек. Но прочитала в его глазах даже не страх, нет — ужас — и в тот же миг как проснулась. Стою как дура, и реветь хочется, и сил нет, как будто воздух кто из меня выкачал. В общем, выздоровела я от своей любови в момент и на всю оставшуюся жизнь. Я-то, идиотка, думала — у нас любовь до гроба, а он меня просто использовал как молодую самку. Еще небось и гордился собой, как все хорошо устроил: и жену не беспокою, пусть выращивает потомство, и сам в своем жеребцовом деле не застоялся! Заботливый отец семейства, говнюк! — Лицо Татьяны побледнело, глаза зажглись ненавистью, губы повело от брезгливости. — А то, что мне всего пятнадцать, — это его не волновало. Ну я его отблагодарила! Отцу, конечно, ничего не сказала: он бы убил его на месте, но с матерью поговорила по душам. Мол, влюбилась в молодого офицера, хочу за него замуж… Отец быстро нажал на нужные педали — и мой бывший возлюбленный скоренько направился служить Отечеству куда-то в Забайкалье. С повышением по службе…
