Мой отец обманывает мою мать.
Мой отец обманывает мою мать.
* * *
Три страницы заполнены одной-единственной фразой. Забавно.
Интересно, если однажды кто-нибудь решит напечатать этот дневник, он сократит текст?
40
20 августа 2016
15:00
Машины возмущенно гудели, водители, вынужденные брать левее, ближе к обрыву, проклинали несознательную хозяйку «пассата», занявшую лучшую часть прибрежной дороги в условиях ужасной видимости.
Клотильда их не слышала.
Она стояла с конвертом в руке, не зная, что делать, потом открыла его и начала читать – медленно, как ребенок с ДЦП, разбирая слова, написанные почерком учительницы-пенсионерки.
Моя дорогая Кло!
Спасибо, что согласилась. Спасибо, что постояла под дубом… Я боялась, что иначе не узнаю тебя. Ты стала очень красивой женщиной. А твоя дочь, по-моему, еще красивей. Кажется, она похожа на меня. На ту женщину, которой я была.
Как же мне хочется поговорить с тобой!
Сегодня вечером. Если получится, если ты сможешь.
Будь в полночь у тропинки, ведущей в Casa di Stella.
Он придет за тобой.
Будет прохладно, так что оденься потеплее.
Он приведет тебя в мою темную комнату. Дверь я открыть не смогу, но надеюсь, что стены достаточно тонкие и я расслышу твой голос.
В полночь. При свете Бетельгейзе.
Целую тебя.
П.
Весь остаток дня Клотильда заставляла себя быть веселой.
Франк ни словом не упрекнул ее за то, что молчала за ланчем, не выразил удивления по поводу внезапного желания сходить на могилу родителей. Не выговаривал за скачки настроения, забытый мобильник и сообщения, которые мог ведь и прочесть. Вторая половина дня прошла в духе увольнительной в разгар боевых действий. Время тянулось бесконечно медленно. Лежать на пляже, пока не надоест, вернуться пешком, развесить мокрые полотенца, вымести песок с террасы, почистить фрукты для салата, почти наслаждаясь этими банальными делами, которые в обычное время скорее докучают.
Клотильда положила руку мужу на плечо. Ее умиляло, что он снова вступил в заведомо обреченную на поражение борьбу с муравьями. Насекомые каждый день прокладывали новую тропу к полкам с кофе, сахаром, печеньем, а Франк проверял каждый пакет – не прохудился ли, покрепче затягивал завязки. Побеждали, конечно же, хитрые и упорные букашки.
Клотильда не убирала руку. В этом жесте смешались вина и страх, но больше всего в нем было стратегического расчета. Не сиюминутного, не с прицелом на Наталя. Ради назначенной в полночь встречи.
– Потерпи, Франк. Я скоро все объясню. Мне дали новую информацию. – Она не была уверена, что муж слышал последнюю фразу, – Франк стоял спиной к ней на четвереньках и беседовал с муравьями – и продолжила: – Никаких историй о призраках, клянусь. Только правда. Старые фотографии, свидетельские показания. Жестокая правда.
