Не дожидаясь ответа, он торжественно обратился к братьям:
– Слушайте меня внимательно, внуки! Пришло время вам узнать тайну нашего рода. За этим я и позвал вас сюда.
Старик испытующе посмотрел на молодых людей и твердо спросил:
– Готовы ли вы выслушать меня, учитывая, что если подробности моего рассказа станут известны вашим недругам, вас могут изгнать не только из Совета , но и из города, или, того хуже, подвергнуть позорной казни?..
Изумление братьев перешло в легкое потрясение, но выглядеть трусами в глазах своего легендарного деда, соратника Ганнибала, они не решились, и оба как по команде кивнули.
– Ну, вот и славно! – удовлетворенно выдохнул старый Адербал. – Сейчас я поведаю вам историю последних семидесяти лет нашего рода, которая восстановлена мною благодаря присутствующим здесь и пока незнакомым вам людям. – Он нарочно не назвал имен своих гостей, сохраняя интригу. – Рассказ мой будет очень долгим, так что, внуки, устраивайтесь удобней, сейчас подадут еду и вино…
Гасдрубал и Фамей встревожено переглянулись: они одновременно вспомнили, где видели стариков – те входили в делегации, прибывшие на пока безуспешные трехсторонние переговоры Карфагена, Рима и Нумидии, которые начались три дня назад.
– А ты не хочешь представить нам своих гостей? – с почтением спросил Гасдрубал.
– Конечно. – Дед приподнялся с ложа и церемонно произнес, указывая рукой на римлянина: – Сенатор Рима, друг и соратник Катона Цензора – Тиберий Фонтей… – Тут старый лис сделал небольшую паузу. – Он же… ваш дядя и мой племянник! – Затем рука его переместилась в сторону нумидийца. – Любимец царя Масиниссы и его наместник в Лептис-Магне – Карталон бен Гауда… и тоже – мой племянник!..
Видя, что внукам сейчас станет дурно от таких известий – ведь царь Масинисса и Катон Цензор были самыми злейшими и могущественными врагами Карфагена! – старик хитро улыбнулся и добавил:
– Вы были предупреждены: правда будет жестокой! Слушайте и запоминайте то, что вы услышите сегодня, а если не хватит времени, то и завтра. Мои племянники рискуют не меньше вашего: в случае разглашения тайны их ждет позорное изгнание. Пусть все секреты останутся в этом доме! После этого я смогу спокойно умереть. Мне восемьдесят четыре года, и я достаточно пожил…
Подождав, когда слуги расставят на роскошном мраморном столе блюда с едой и подадут душистое греческое вино, он, устроившись поудобней, облегченно выговорил:
– А начну я свое повествование с самого начала …
