В начале седьмого часа Вента не выдержал. Он сорвался с кресла, бросился к ближайшей стенке и, пристально глядя на нее, скомандовал:
— Глубина шесть метров! Ну!
Это происходило в операторской. Все были в сборе. Лена Речкина и Карцевадзе ахнули: в стенке образовалась ниша!
— Что? — торжествующе крикнул Вента.
Но Карцевадзе и Лена уже смеялись: это всего лишь открылся стандартный проход! Размахивая руками, Вента случайно нажал кнопку радиоключа.
В конце восьмого часа темный квадрат на световой схеме исчез, но поля внутри корабля по-прежнему никаким мысленным приказам Венты не подчинялись.
В середине девятого часа по требованию системы ОЦУТа — автоматов объективной оценки утомления — Карцевадзе и Речкина прервали работу и ушли отдыхать, хотя Вента клятвенно обещал всего через 10 минут доставить каждую из них в свою каюту по наиболее короткому и, следовательно, настаивал он, по самому легкому, разумному, выгодному пути. Получалось, что Речкина пройдет через склад продовольствия, Карцевадзе через карантинный отсек, блок автоврача и ванную комнату.
Ждать они не стали, молчаливо решив, что затея Венты не удалась.
* * *
Как и обычно, Лена Речкина проснулась, разбуженная автоматом-секретарем за час до начала дежурства. Некоторое время она лежала не открывая глаз, потом вдруг вспомнила, как Вента сказал с экрана видеотелефона: «Я хотел тогда поцеловать тебя, Леночка!» Она улыбнулась, открыла глаза и вздрогнула: в каюте стоял Вента.
Чувствуя, как наливается жаром лицо, забыв, что на ней надет магнитный комбинезон для сна — в общем точно такой же, какой она носит днем, — Лена схватила первую подвернувшуюся под руки одежду и начала натягивать на себя. Это был спецкостюм для силовых гимнастических упражнений, сработанный из дерюги в сантиметр толщиной.
Вспыхнул сигнальный огонек. Кто-то вызывал ее. Продолжая лихорадочно одеваться и не глядя в сторону Венты, Лена нажала кнопку согласия на разговор (без такого ответа к находившимся в каютах мог обращаться только общий дежурный, причем видеосвязи с каютами вообще не было). И тотчас загремел голос Веры Карцевадзе:
— Послушай, Ленок! У меня — чертовщина из чертовщин! Самая настоящая!
— Что у тебя? О чем ты говоришь? Что у тебя там случилось? — прерывающимся голосом спросила Лена.
— Лежу в кольцевом коридоре, — продолжала Карцевадзе. — Честное слово! Под вентиляционной трубой!.. Проснулась, подумала, что надо добираться до ванной… И глядь — лежу в коридоре. Под трубой. — Она помолчала. — Впрочем, стоп. Я разобралась. Надо мной балдахин из эластичного феррилита. Ну да! Штучки проклятого Венты! Его чертов формирователь! Всю ночь мне снилось, что я у себя в селе, еще девочкой, сплю в кроватке под балдахином, и пожалуйста! А как у тебя?
