Зубцов вспомнил вдруг, что в последний раз так и не сделал на скважине никаких записей, поднял с пола бушлат, вынул из него тетрадку, повесил бушлат в шкаф и, ничего не сказав, вышел из вагончика. Хоть и не отдавая себе в том отчета, он делал все это, чтобы справиться с сумятицей в мыслях.
* * *
Давление по-прежнему было 45 атмосфер, и это, пожалуй, больше, чем солнечный день и безмятежное пение птиц, принесло ему трезвое понимание того, откуда и зачем взялась такая удивительная гостья: это новая форма обслуживания, придуманная промысловым Домом культуры. Артисты внезапно являются на скважину, дают концерт, а сколько народу его смотрят, один человек или сто, им безразлично. Главное, чтобы всех охватить. Впрочем, давать концерт малому числу людей даже легче.
— Культур-рная работа, — проговорил он вслух. — С доставкой на блюдечке.
В вагончик Зубцов вошел уже совершенно успокоившийся, сразу направился к умывальнику, не торопясь и очень старательно, с помощью не только мыла, но и специальной пасты, мгновенно съедавшей самую застарелую грязь, вымыл лицо, руки, шею.
Он отплевывался, сморкался, фыркал — словом, вообще вел себя так, будто в том, что за его спиной сидит гостья столь изысканной внешности, не находит ничего необычного.
Он снова начал игру в бывалого парня, которого никогда и ничем не удивишь.
Вытершись и причесав кудри, он подошел к столу.
Гостья тотчас поднялась с табуретки, еще раз с самой восторженной улыбкой оглянулась вокруг, провела ладонью по краю стола, явным образом удостоверяясь, что все это ей не кажется и стол действительно существует, и сказала:
— Меня зовут Дарима Тон.
Зубцов без малейшего стеснения протянул руку:
— Федор.
Проговорив это, он еще секунду-другую не отпускал ее узкую с тонкими пальцами и теплой шелковистой кожей руку, проницательно, как считал, думая: «Точненько. Все так и есть. Но когда же ты, голуба, заявилась на скважину? В вертолете, кроме нашей бригады, никого не было. Значит, забросили раньше. Отсиживалась в тайге. Милое дело!»
Он представил себе ее сиротливо приютившейся под елью и не без ехидности рассмеялся.
Дарима Тон глазами указала на лежащий на столе радиоприемник:
— Это связь?
Зубцов, не ответив, насмешливо склонил голову набок.
— Радиосвязь? — повторила Дарима Тон, вдруг посерьезнев. — И она сейчас действует?
Ни слова не говоря, Зубцов нажал кнопку включения. Из динамика вырвался шум атмосферных разрядов.
— Черти горох молотят, — снисходительно скривившись, бросил он. — Ни одной станции.
