— Землица-заступница… — прошептала Каська, вжимаясь в стену, шаря руками по траве — коснуться сырой земли, попросить силы.
— Заступница? Думаешь, станет помогать она жрице небовой?
— Я?! — Катаржина задохнулась от страха, когда поняла, за кого принял ее из-за ее же собственной глупости князь.
Она вцепилась одной рукой в бледные пальцы князя, давившие ей шею, скорчилась под стеной, озираясь, ища, у кого бы попросить защиты. Иларий вышел на шум, по, приметив, кто вызвал гнев Чернда, отпрянул, скрывшись в дверях. Однако Каська заметила его.
— Иларий! Скажи, что я не ведьма! Что честно всю жизнь Землице молюсь! — запричитала она.
Владислав оглянулся, ища человека, за какую-то обиду которого едва не поплатился жизнью, убрал руку с бабьего горла. Каська подалась в сторону двери, в которой исчез маг. Хотела отползти. Но Чернец заступил ей дорогу.
«Иларий! — вспыхнуло в голове у Прохи. — Уж он-то поймет меня. Иларий всегда к собакам внимательный. А что в тот раз на дороге — так с лошади, верно, не приметил».
Проха рванулся к двери, бесстрашно кинувшись под ноги великану Игору. Заметил, как тот теребит тесемки плаща, готовый в любой момент рвануть его с плеча.
Прошка был уверен, что Иларий ушел, поэтому, не сбавляя хода, рванул в двери и едва не сбил мага с ног. Пес запрыгал, пытаясь ухватить мануса за рукав, но тот только отмахнулся, а когда Прошка потянул за край плаща, не глядя, пнул собаку, сдавленным шепотом приказав проваливать. По бледным пальцам мага струились, перебегали, свиваясь в спирали и кольца, белые струйки силы.
— Эй, кто тут из вас Иларий? — крикнул со двора гордый человек. — Ведьма говорит, ты за нее вступишься. Она имя твое произнесла, когда заговоренной дождевой водой на меня плеснула. А ведь будь я послабей, убила бы.
Проха зарычал, пытаясь прикусить напряженного мануса за штанину. Прихватить, заставить пойти с собой. Манус развернулся и стряхнул белые змейки с длинных пальцев прямо в песью морду. Проха почувствовал, как слабеют лапы, а в рот словно патоки налили — слиплись зубы, не рыкнуть, не куснуть. Иларий поднял ладонь и сплел пальцы вновь.
Проха понял, что надо бежать. На дрожащих лапах сделала пару шагов к двери и рухнул широкой головой поперек порога. Услышал, как хрустнули зубы.
«Ну, ты пожалеешь у меня, Илажка, — подумал он сердито. — Я-то тебя… А ты-то меня… Прав был Юрек, хоть и дурной человек, а прав. Верно, и у Немирки ты рвал, и у Каськи. Вон она как блажит, валяется…»
