Отцова забота - Ник Перумов, Дарья Николаевна Зарубина

Ник Перумов, Дарья Зарубина Отцова забота

– Что, взяли?.. Взяли, да?.. Пять девчат, пять девочек было всего, всего пятеро!.. А не прошли вы, никуда не прошли и сдохнете здесь, все сдохнете!..

Б.Л. Васильев. А зори здесь тихие…

– Угарова! Матюшин! Машка, Игорь, оглохли, что ли?

Машка обернулась первой. Она всегда реагировала на долю секунды раньше Игоря. И раньше, в детстве, умудрялась осалить его в первую же секунду игры, и Игорю приходилось гоняться за ней по двору, пока Машке самой не надоест бегать. И потом, на фронте, когда фриц уже выцеливал его из засады, Машка успела выстрелить раньше. За тот фронтовой должок Игорь так и не рассчитался – развела их война, его на Первый Украинский, её на Первый Белорусский, – зато поднакопил новых за время учёбы. То там Рыжая вытянет, то тут подскажет. Вот и сейчас оказалась быстрее, перехватила бегущего Фимку, выросла перед ним, не дав налететь на Игоря.

– Ефим, ты чего кричишь?

– Чего, чего! Декан срочно вызывает, вас обоих. Виктор Арнольдович сказал, немедля, мол, из-под земли, Ефим, голубчик…

– Иди в баню, Фим, – оборвал Игорь, – честное слово, не до шуток. Ты-то уже отмучился. А нам ещё до распределения…

– Два пучка нервов и один холодный труп, если будешь куражиться, – саркастически подхватила Машка. – Так что… ха-ха отменяется. В очереди стоим. Талоны на светлое завтра получать.

Стояли они вовсе не в очереди. А в холле второго этажа возле большого окна. Очередь была рядом, за поворотом коридора.

Возле одной из аудиторий, где на высоких, до потолка, дверях красовалась начищенная до нестерпимого сияния бронзовая табличка «Государственная комиссия по распределению», в коридоре толпилось около сотни парней и девчат. Почти половина ребят – в несколько уже поношенной, хотя сегодня выстиранной и отглаженной военной форме, очень многие – с жёлтыми и красными нашивками за ранение на правой стороне груди и орденскими колодочками на левой. Остальные были в тёмно-синих двубортных костюмах с петлицами, явно форменного вида. И тут у многих виднелась россыпь наградных лент. Девчонки надели строгие, ниже колена, тёмные платья. И только те, кто не успел повоевать или не хотел вспоминать о том, что успел, оделись так, как велела погода, – в светлые пары и платьица-восьмиклинки, явно перешитые из чьих-то довоенных нарядов. Форменное платье было и на стоявшей у окна Машке. Игорь был уверен: Уварова наденет другое – зелёное – цвета травы, она ещё на фронте всё мечтала о том, как выучится и придёт на распределение в зелёном. Но, видимо, передумала. Кто мог понять эту Машку?..