Только потом понял — не такая она, как все бабы. Всю жизнь у мануса было одно и то же: он в окно, а полюбовница подол отряхнула и смотрит невинной голубкой.
Не знал он других баб. Не совладал с собой. Обидел — и не заметил. И только потом, когда сам узнал настоящую обиду, когда предал его тот, кому верил, кто был ближе родного отца — тогда почувствовал, что, верно, ранил свою травницу.
Обида — она страшней переломленного ребра. Зарастает кость, да только, бывает, напомнит о себе в дождливый день старая рана. А обида не заживает: едва затянется, как тотчас вскроется от неосторожного слова, от малого воспоминания.
Нужна Ханна князю — сказки сказывать, за княгиней ходить, терпеть черную гадину Надзею да язву — княжескую тещу. Может, и в постель к себе он хотел бы ее взять, да не жалует Владислав Чернский насильников, самолично клеймит. Только в этом и есть отличие его от синеглазого мануса Илария. Тот не постыдился снасильничать. Да и кто его обвинит: сама ходила, сама в глаза заглядывала, в рот смотрела. Уж думал: все его.
А как не стала нужна, как вернулась сила, как получил свое — ускакал, не оглянувшись.
Вот и теперь: «Свободна».
Да разве есть в этом мире свобода? Разве может человек жить, ни к чему не привязанный? Разве выживет? Не зря держит Смерть на правом плече вольный ветер. Он один и свободен во всем мире. Если не привязан ты ни к человеку, ни к месту, завертит, понесет над миром прямо в лапы к небовым тварям. Живая душа всегда ищет, где бы укорениться, к чему привязаться. Только мертвое свободно.
Думала Агнешка, что убил что-то в ней манус Иларий, что уж не привяжется она больше душой к тому, кто сильней, кто может ранить. Оттого и не касаются ее упреки чернских баб, что высокородных, что дворовых. Да только сказал Чернец: «Свободна» — и больно стало, горько, обидно. И страшно подумать отчего.
Неужели за покой, за сытость, за внимание к матушкиным сказкам… привязалась она к самому страшному человеку в Срединных землях? Пробила надежда на то, что изобретет князь-колдун средство от топи, каменную корку на сердце…
Агнешка зажмурилась, прогоняя слезы.
Говорили, что в Черне князь — злой человек Зло говорили о нем злые люди. А потом били, унижали, убить пытались вечоркинскую ведьму. А под крылом этого злого человека целую осень и зиму Агнешка прожила, а зла от него и от верных его людей не видала. Сказки сказывала, травы смешивала, занималась тем, к чему душа лежит, — врачеванием да рукоделием. Словно снова у матушки в дому оказалась. Не ждала не гадала.
