Степанюк недовольно пробурчал:
— Она никуда не собирается ехать. Я тебя понимаю, красивая женщина, но напрасно ты рыцарствуешь. Она просто гуляет с ребенком.
— Ты видишь, поблизости нет пульта магистрального селектора. А у нее ребенок…
Сухов обратил внимание на то, как неуверенно женщина держала ребенка на руках. Что-то необычное чувствовалось в ее фигуре. Стройная, белокурая, в легком зеленоватом плаще, сама словно из цветного воздуха сотканная, женщина была спокойна, но в то же время ощущались ее напряжение, волнение.
Машина остановилась метрах в десяти от нее. Сухов выглянул из салона и крикнул:
— Вас подвезти?
Женщина стояла неподвижно, будто не слышала. Потом медленно обернулась, вопросительно посмотрела на Сухова, как-то настороженно и боязливо, но сразу ответила громко:
— Да, безусловно. Большое спасибо, — приветливо улыбнулась (именно приветливо, но не благодарно, отметил мысленно Антон) и уверенно направилась к машине.
Ребенок почему-то вдруг расплакался. Голос у него оказался неприятный, дребезжащий. Сухов подвинулся, и женщина села рядом.
— Тихо, Серафимчик! Тихо. Замолчи!
Пола ее плаща легла на колено Антона, а длинный золотистый локон, упав на плечо, щекотал щеку.
Геликомобиль тронулся и набрал скорость.
— Куда вам ехать? — спросила машина.
Женщина окинула взглядом все вокруг, странно улыбнулась:
— Мне с вами по пути, — сказала уверенно, будто знала, куда едут Антон с Митрофаном. — Ну-ну, тихо, Серафимчик! Что это с тобой?!
А мальчишка никак не унимался. Сквозь плач он старался что-то говорить, но невозможно было понять ни слова. Он вытирал кулачком слезы. Сам полненький, розовощекий, в голубом комбинезончике.
— Так куда вам ехать? — снова спросил геликомобиль.
— Я скажу, где остановиться, — уклончиво ответила женщина.
А малец на руках у нее орал — в ушах звенело. Антон и Митрофан иронически переглянулись.
— Ах, звезды-звезды, вечно вам сиять…
— Как тебя звать, мальчик? — спросил Сухов, перекрывая капризный рев малыша. — Ты умеешь уже говорить? — И он взглянул на маму.
Красивая. Антон даже глаза отвел.
— Меня зовут Серафимом, — совсем спокойно произнес мальчик. — Вы же слышали, как меня называла мама, а спрашиваете… — И заревел с новой силой.
— Сколько ему?
— Два, — как-то неуверенно ответила женщина.
— Такой симпатичный мальчик, а капризный… Ах ты, капризуля… Антон взял мальчика за ушко и слегка подергал, имитируя умиление, хотя Серафим и его противный голос раздражали его. — Я таких привередливых всегда забираю с собой. Видишь, какой у меня большой портфель? Я специально ношу такой, чтобы забирать с собой таких капризных. Слышишь, Серафимчик?
