Всю ночь он ворочался на неудобном узком диване, а утром его разбудил звонок в дверь, и, спешно накинув старый махровый халат, кое-где рваный, и причесав волосы пятерней, отправился открывать, удивляясь, как быстро их нашла полиция. Но, посмотрев в глазок, увидел бывшую, которая, наверное, пыталась отпереть замок своим ключом, но он преду-смотрительно заперся на щеколду. Оставив неснятой цепочку, он выглянул в дверную щель, и бывшая, хмыкнув, скрестила руки на груди, доброе утро, дорогой, вижу, я тебе помешала, но есть важный разговор, который нельзя откладывать. Он глупо солгал про беспорядок в квартире, как будто ее или его волновал беспорядок, ты не возражаешь, если мы поговорим через дверь. Ей показалось, что это не очень удобно, да и вообще как-то необычно, но, впрочем, почему бы и нет, какая разница, и, заинтригованная его поведением, вновь заговорила о завещании, у тебя ведь никого нет, кроме меня, правда. Он вспомнил дочь, с пепельными волосами и голубыми глазами, которой, возможно, и не было на свете, и закивал, нет, дорогая, кроме тебя, никого, только ты. Они говорили об этом уже много раз, и бывшая не стала ходить вокруг да около и подбирать слова, а без обиняков попросила написать уже, наконец, завещание в ее пользу, а то мало ли что, нет, она ни на что не намекает, конечно, но ведь, в конце концов, он не хочет, чтобы его квартира, с высокими потолками и окнами на бульвар, досталась государству, которое, в отличие от бывшей жены, палец о палец для него не ударило. Чтобы поскорее от нее отделаться, он согласился на все, и, не откладывая в долгий ящик, бывшая назначила на завтрашнее утро поход к нотариусу, конечно, о расходах на юридические формальности ему нечего волноваться, как и о пожизненном содержании, что, впрочем, и так уже какое-то время на ней. Хорошо, дорогая, завтра утром, все документы я подготовлю, только мне нужна твоя помощь, ты же все можешь достать, даже черта из-под земли, привези мне завтра какие-нибудь сильные обезболивающие. У тебя такие боли, испугалась бывшая, я попрошу мужа, чтобы договорился с больницей. Нет, подожди, пока что ничего не нужно, только обезболивающие, какие-нибудь легкие опиоиды или на всякий случай что-нибудь посильнее, умоляю, сделай это для меня.
Заперев замок и задвинув щеколду, он отправился в спальню, застав ее сидящей на постели. Его футболка болталась на ней огромным, бесформенным мешком, и, свесив тонкие, с выпирающими коленками ноги, на которых проступали большие синие шишки, она растирала кулаками заспанные глаза, а на щеке отпечатался след от подушки. Картошка фри ждет тебя, красотка, и взбитые сливки в жестяной банке, только сначала, чур, чистить зубы, я нашел для тебя новую щетку. Пока она умывалась, он разложил картошку по тарелкам, приготовил глубокие миски и большие, большие ложки для сливок, и, войдя в кухню, она с визгом схватила банку, похожую на баллон с акриловой краской. Для нее все было трудно и через силу, ложка казалась тяжелой, банка со сливками огромной, а воздух плотным, так что каждое ее движение было медленным, словно ей приходилось с каждым взмахом руки или любым, даже легким, поворотом головы преодолевать огромное, непосильное сопротивление. Взболтав, она выдавила сливки, возвышавшиеся горкой, в свою миску, затем в его и, зачерпнув, отправила ложку в рот, причмокнув, а затем всей ладонью схватила картошку. Глядя на нее, подперев кулаком подбородок, он думал: надо же, сущий ребенок, как будто ей пять, а не двадцать, ей-богу. Потом ее выворачивало наизнанку, картошкой, сливками, желчью, и он сидел у ее постели, держа перед ней таз и ругая себя на чем свет стоит, вот же идиот, накормил больную девочку отравой, но она, утирая рукой заляпанный рот, улыбалась, ведь давно, с самого детства, ей хотелось попробовать картошку фри, которую она, между прочим, рекламировала в семь лет в телевизионном ролике, но родители строго-настрого запрещали ей вредную еду, и приставленный к ней диетолог следил за ее здоровым питанием, а что толку от этого здорового питания, видно же теперь, что никакого. А еще я хочу забраться на крышу дома, слабым, затихающим голосом пробормотала она, откидываясь на подушку, и сходить на танцы, и лапшу в пластиковой коробке, которую нужно заваривать кипятком, я видела, как съемочная группа ела такую, и от нее так странно и вкусно пахло, купи мне ее. И провалилась в сон до самого вечера.
