— Алло.
— Ой… — и осторожно, — Это общежитие?
— Общежитие.
— Ой, какой красивый голос. А как вас зовут?
— Александр.
— Ой, Александр-р-р-р-р… А можно я вам еще позвоню?
И пошли звонки, пока он сидел эти сутки на первом этаже. О чем только не болтается по телефону с незнакомыми девчонками… Ну, вот ребята и стали подкалывать, что ждут его, что спрашивают, что хотят лично познакомиться. Он и пошел. Один. Зимой. По узкой тропинке дошел почти до шоссе, свернул налево и примерно через сто метров увидел темный коридор, образованный двумя бетонными заборами каких-то заводов. По этому темному и тихому коридору, под скрип снега под ботинками вышел к небольшому саду, где видимо раньше стоял жилой дом. С трех сторон территория ограничена какими-то производственными корпусами и заборами, а посреди, среди черных яблонь, длинный деревянный барак с открытой почему-то дверью. Шурик (тогда он был еще Шурик) поднялся по ступенькам крыльца, вошел в тамбур, помедлил минуту, прислушиваясь к самому себе, и открыл вторую дверь. Перед ним был длинный коридор, освещенный единственной лампочкой.
Двери налево-направо, запах какой-то пищи, крепкий запах парфюмерии, стирального порошка, женские голоса. Шурик помялся у двери, сделал было пару шагов вглубь барака, а потом вдруг повернулся и ушел. Бутылку выкинул по дороге, и с тех пор «завязал». Как-то сразу он тогда понял и решил, что или пить, как все, и пить всё, или не пить вообще. И — перестал. Народ повозмущался-повозмущался, да привык. И стали теперь его звать на вечеринки — «закусывать».
Григорич сидел на скамейке, вспоминал, ждал чего-то. До поезда было еще четыре часа. Торопиться было совершенно некуда.
Лет около тридцати на него вдруг накатило. Он понял, что пора жениться. Ему и родители намекали, и друзья советовали, и знакомые разные всё пытались с кем-то познакомить. А тут был смешной случай.
Вован, с которым тогда в одной комнате жили, женился на «разведенке». И ушел из общежития. И вдруг звонит и приглашает в гости. Говорит, соскучился. Адрес продиктовал. Маршрут расписал.
Надо было сесть на автобус, проехать три остановки, там выйти, свернуть направо — и к новым домам. А Шурик решил прогуляться пешком, как всегда. Очень он любил неторопливые прогулки, когда так хорошо думается и мечтается. Дошел до шоссейки, перешел на ту сторону, и пошел наискось чуть, срезая углы. Вот, вроде, тот дом. И подъездов — сколько надо. Лифтом поднялся на восьмой, вжал сходу палец в кнопку звонка, да так, уверенно: «Спар-так-чем-пи-он!».
