Когда все, кто хотел, посмотрели на электрического монстра, щелкающего кнопками, подмигивающего лампочками и помаргивающего стрелками, успокоились и рассосались по общаге, Лёха надел большие наушники, вырубил колонки, сел в позе «Будда с гитарой», и начал подбирать очередную басовую партию.
— Дум-ду-дум, дум-ду-дум, — звучала гитара, а он, довольный, сидел и слушал, как звук его гитары смешивается со звуком в наушниках. Он как будто играл с ними, со «смоками», вместе. И ему этого хватало. По крайней мере — сегодня.
Григорич шел почти налегке. Просто ужас, сколько вещей появляется у человека, живущего долгое время на одном месте! Но он большинство этих мелких и не очень мелких вещей уже перетаскал-перевозил в прошлые поездки. И теперь с ним была сумка через плечо и большой, с ремнями поперек туго набитого брюха, чемодан «под кожу».
Подъезд у общежития один, справа, почти на углу, и чтобы просто уйти из общаги, приходится всегда пройти вдоль ее длиной стороны мимо всех окон. Но в четыре часа одни уже на смене, другие еще не вернулись, ночная — спит. Никто не провожал Григорича, когда он, прошагав вдоль красной кирпичной стены, остановился у курилки, постоял возле нее, подумал, и присел на деревянную скамейку под выкрашенным в тускло-синий цвет жестяным грибком.
Вся жизнь — в общаге, получается? Пришел из армии, со срочной, и сюда. А теперь — отсюда. Он присел на скамейку, сдвинул шляпу на затылок. Серую велюровую шляпу носил один он. По привычке, наверное.
Когда впервые выбрался в Москву с первой зарплатой, каким-то образом попал в «Руслан», в тот, что возле МИДа, на Смоленке, а денег хватило только на шляпу. Над ним смеялось все общежитие, но он был упрям, а потом привык. И ходил в шляпе чуть ли не круглый год, снимая ее только в самый сильный мороз или в жару. Он, уже поседевший и растолстевший, его серая шляпа, были настоящими символами общаги. Народ хихикал на вопросы молодежи, кто такой Григорич и как давно он здесь живет:
— Григорич был всегда!
А почти так и было. Его одногодки давно разъехались по своим областям. Некоторые нашли себе жен где-то поблизости, и теперь ходили в смену из своего дома. Кое-кто жил в такой же общаге, но в малосемейке, в центре.
А когда он только приехал, все почти бегали в «чудильник», женскую общагу, в которой обретали девчонки, работающие вахтерами на соседнем предприятии. Однажды по зиме и он пошел туда. Один, без компании, но с бутылкой в кармане. Просто было такое настроение. Да и подначивали, подталкивали, намекали, что ждут. И правда, он как-то подменял дежурного по общежитию, отвечал на телефонные звонки, а голос у него был тогда бархатистый, низкий. Вот и «попал». Звонок.
