Чернуха | страница 8
— Эй, эй! Не вздумай! Он перегнулся через нее, покрутил, приоткрыл окно. Холодный воздух резанул по мокрому виску, выбил судорожный всхлип.
— Ну-ка, ну-ка, — добродушно бурчал седоватый, таща ее под руку к лифту в сумрачном подъезда. — Сейчас мы с тобой все сделаем. А она была — просто никакая. Как подруга говорила — «никакущая».
Ноги подкашивались. И даже голоса не было, чтобы спросить, куда он ее, соственно, тащит. Тащит — и пусть. Все. Масляный щелчок замка. Темная прихожая. Яркий свет в ванной.
Струя воды…
— Здесь побудь. Спокойно, спокойно, не дергайся… Я на кухне посижу пока. И тут ее прорвало. Хорошо, что санузел у него в квартире совмещенный. Потому что даже рассказать кому… Позорище. Как там мама смеялась в таких случаях? «Из всех дыр»? А еще слезы безостановочно. И все, к ним прилагающееся. И сердце… …
— Поживешь у меня три дня. Пока все успокоится. А то ведь — мало ли что. Не зря же они именно к тебе привязались. Так ведь? Мобильный есть? Отдай мне. Отдай. Никуда звонить не надо. Через три дня поедешь к своей маме. Мама у тебя умерла? Горе какое… Соболезную.
Тем более — никуда звонить не надо и никому жаловаться не стоит.
Сама понимаешь: не стоит. Еда в холодильнике. Полотенце банное в шкафу. Вот та комната у меня — гостевая. Диван, шкаф — все в твоем распоряжении. На кухне холодильник, плита. Вот тут аптечка — валерьянки выпей. Постирайся — падала, вижу. Приду вечером. Ключ один, только у меня, чужие тут не ходят. Дверь крепкая. Ни один на свете зверь… Ха-ха. Побудешь немного одна. Надеюсь, выть, как собаки без хозяев, не будешь? Чужих звать? Ну-ну…, - все это монотонно, усыпляющее, на одной ноте. Уже уходя, будто случайно:
— Вот то — моя комната. Туда не ходи. Не надо. Не люблю. Марина выпила валерьянки. Раньше даже запаха ее терпеть не могла.
И свалилась на диван, в чем была. Очнулась от звука открываемой двери. Потом было совместное приготовление ужина. Он четко и грамотно руководил. Сам тоже принимал участие: резал лук, чистил картошку.
Потом сам жарил, пока она сидела, сложив руки на коленях. Выставил бутылку водки. Полную бутылку из холодильника. Нераспечатанную.
— Я не пью вообще-то. Но случай такой — понимаю. Она выпила с полстакана. Проснулась под утро в постели с этим седым. Даже имени его не знает. Докатилась, девушка. Позорище-то какое. И ничего ведь не помнится. Хорошо ли было? Плохо? И как хоть зовут-то его? От звонка будильника дернулась в испуге.