— Тихо-тихо, — погладил он по голой спине. — Это мне — на работу.
А ты отсыпайся. Отдыхай. Осталось еще два дня. Уже уходя, улыбнулся Марине, вышедшей на порог комнаты.
— Вот. Совсем другое дело. Хорошо сегодня выглядишь! То есть, почти хорошо. Ты только в мою комнату не ходи, ладно? У меня, извини, тараканы такие — не люблю, когда ко мне ходят. Дверь чмокнула, замок лязгнул. Хорошая дверь, крепкая. Никакой на свете зверь, ага… Марина тихо ходила по квартире. Смотрела из окна, слегка раздвигая шторы. Кажется, или тут тоже появлялись те, от кого бежала? Вон те двое — не из них? Сердце начинало стучать быстрее.
Ноги опять подкашивались. Она выключала везде свет, садилась на кухне в угол и плакала потихоньку, запивая валерьянку чаем. Вечером вернулся хозяин квартиры. Он рассказывал что-то неспешное и долгое. Тщательно мыл посуду. Марина смотрела на него, такого спокойного, уверенного, хозяйственного… И как-то так само собой получилось, что и вторая ночь была вместе. И без всякой водки. Как-то так вышло. Она даже почти и не уговаривала себя. Потому что уговаривать было легко — все же спаситель. Да и просто, теплее вдвоем. Он был ласков, без претензий на всякое, и не утомителен. Утром, уходя, он улыбался ей. И подмигнул, закрывая уже дверь:
— Ты только не лазь в мою комнату, ладно? Вся квартира — твоя! А у нее — воспитание, между прочим. И не собиралась она по чужим вещам лазить. И даже смотреть не будет, как он устроил свой быт.
Может быть потом… Она чуть не рассмеялась. Ишь, уже о «потом» задумалась? Ну, женщина — что еще говорить о себе. Все ужасы забылись. Почти. А то, что не принц вовсе… Ну, какой ей принц, в самом деле? Не девочка уже — в принцев верить. А вот же, спас. Помог. Хоть и не на белом коне, а на черной машине. И, если подумать, тоже ведь рисковал. Не ради себя — ради нее, совсем тогда незнакомой. Марина готовила сегодня на ужин паровые котлеты и белый рис. Он же не молодой, значит, нужна хорошая здоровая пища. Полезная.
Готовить ее учила мама, и готовка получалась на славу. Запахи текли по коридору, стучал нож, шумела вода. Она даже не расслышала, напевая, как он вернулся. Встал, не разуваясь, в дверях кухни. Нахмурился:
— Я же говорил тебе, чтобы не лазила в мою комнату!
— Ты что! Я и не думала! — она даже не обиделась поначалу, а только слегка удивилась.
— Чтобы женщина, да не заглянула? Не верю, — он был спокоен и улыбчив. — Ну, а если даже не смотрела, так сейчас, значит, и посмотришь. Берите ее, ребята! Как-то ловко, сразу все, в кухню втекли те, странные и страшные, что гнали ее по дороге, что пугали своим спокойствием и улыбочками… Такими же улыбочками, как у седого! Ни крикнуть, ни…
