— Чего стоим, интеллигенция? Бегом вниз, бегом, блин! Черт… Как больно-то. Вот этим ботинком — по копчику. Я схватился за больное место, только начал что-то спрашивать, ругаться, что ли, как получил удар кулаком в лицо. Не сильный удар.
Такой, чтобы разбить губу, «пустить кровь», как говорили в детстве.
— Бегом, сказано! Ну? И кто бы после такого не побежал? Я еще как побежал, подпрыгивая, когда он догонял и давал пинка для ускорения. Лифты не работали, и он гнал меня все тринадцать этажей бегом вниз по лестнице. Голова закружилась от поворотов так, что, спустившись, вынужден был прислониться к стене.
— Чего встал? Чего раскорячился? Бегом, я сказал! Хуже будет!
Бегом, твою мать… На улице, прямо на асфальте, сидели незнакомые люди. Меня прогнали к ним и усадили, больно подбив ноги. Рухнул опять на копчик и чуть не закричал, но мне со всех сторон стали шикать:
— Тише, тише! А то будет хуже! Из разных подъездов выгоняли бегом незнакомых мне людей, сажали рядом с нами. Вокруг ходили здоровые румяные ребята в красных беретах. Они напоказ громко разговаривали, смеялись чему-то понятному только им, щелкали затворами автоматов. Иногда пинали походя кого-нибудь с краю. Тот сразу старался сделаться меньше, лез в самую середину, где и так было тесно. Парни в форме снова радостно смеялись. Потом во двор въехали два автобуса с окнами, закрашенными белой краской. Автобусы вели милиционеры. И из автобусов тоже посыпалась милиция. Я понадеялся, что вот сейчас-то все и разъяснится. Милиция — она нас сбережет. Если бы… Милицию встретили громким жизнерадостным ржанием и криками, что они как всегда позже всех. Те только отругивались угрюмо, выстраивая коридор к дверям автобуса. Оружия у них совсем не было. Только дубинки. Такой дубинкой перетянули по плечам крайнего, потом вздернули его на ноги и с криком:
— Первый! — послали по живому коридору, сопровождая каждый его шаг ударом по спине или ниже. Кто-то из армейских наклонился к нам и очень доброжелательно сказал:
— Сами видите, менты — это просто звери какие-то. Это вам не мы.
Мы все же армия. Так что в автобус рекомендую бежать быстро. А то побьют. Мы по одному бежали по коридору под громкий счет. И каждому досталось хлестко, с оттяжкой. Я уже поймал себя на этом «мы».
Никого не знаю, меня никто не знает, но мы здесь и сейчас — вместе.
И терпим вместе одно и то же. И издеваются над нами одинаково.
— Пошел! Пошел! Бегом, бегом! Тридцать пять! … В стандартный милицейский «обезьянник» втискивали, впинывали, вбивали.
