Уже понятно, что пока он бодрствует, он будет настороже. Он не станет ей доверять, а она не сможет прочитать его мысли и понять, что держит его в этом кластерном мирке. Поэтому Айне нужно было утомить его, измотать, сделать так, чтобы у него не осталось сил на магическую защиту.
Под настороженным взглядом Бриджит Айна вернулась в свою комнату и заперла дверь. Спать она не собиралась, вместо этого она выключила свет и села в центр кровати, скрестив под собой ноги. За окном шумело море, но этот мягкий звук помогал ей сосредоточиться.
Во сне разум слабеет. Любое живое существо становится уязвимее, и даже Великий маг не может быть исключением.
* * *
С утра небо хмурилось, и настроение у Аверилла было паршивым. Он надеялся, что проклятая нимфа усвоит урок и уберется – они всегда отличались трусостью. Но, очевидно, не эта, потому что ее вещи все еще лежали на своих местах. С ней придется повозиться, это несложно, просто неприятно. Переносить одиночество было легче, когда ему никто не мешал.
Ничего, она долго не продержится, а ее стратегия так примитивна, что ему нечего опасаться. От Аверилла только и требовалось, что уйти из дома до того, как она проснется.
Бриджит, соскучившаяся по движению, мгновенно умчалась в луга. Он не пытался ее позвать, знал, что она сама вернется – да и куда она денется с острова? Авериллу не хотелось с ней играть, он отправился вниз по склону холма к узкой полосе пляжа.
В погожие дни даже в этом холодном море можно было плавать, но не сегодня. Небо застелили тучи, волны усиливались, хотя ветер оставался вполне теплым. Аверилл брел по гладким серым камням, перемежающимся с галькой, и пытался понять, когда же его наконец оставят в покое. Раньше Хестер так хорошо понимала его, как никто другой. Неужели теперь она не может понять, что ему не нужны все эти подстилки, ему просто нужно примириться с собой?
Очевидно, нет. Лучшим доказательством этому служила нимфа, двигавшаяся ему навстречу. Видно, обошла холм с другой стороны, чтобы попасть сюда, вряд ли ей просто захотелось погулять по пляжу – да еще в таком виде. День был не самый холодный, но он все равно не подходил для миниатюрного платья, едва скрывавшего ее точеную фигуру. Белое кружево подчеркивало золотистый оттенок ее кожи, и Авериллу стоило немалых усилий отвести от нее взгляд, не думать о том, о чем он думать не имел права.
– По-моему, мы вчера все решили, – напомнил он.
Она ничего не сказала. Нимфа продолжала приближаться к нему, улыбаясь так, будто знала что-то особенное, то, что ему только предстояло понять. Аверилл лишь сейчас заметил, что она босиком, и это по-своему завораживало. Она приносила в его темницу свет, которого здесь быть не должно. Он мог сколько угодно напоминать себе, что не достоин, что должен быть наказан, иногда это на помогало, вот как сейчас. Часть его, которая не желала принимать вечное заточение, тянулась к ней – такой живой, красивой, желанной.
