Дядя делает полшага ко мне:
— Извините, пожалуйста...
— Пожалуйста-пожалуйста... — говорю я.
И стараюсь протиснуться между дядей и стенкой.
Дядя прижимает меня к стенке:
— Вы не скажете, где квартира такая-то?
— Ах... — говорю я. — Я из этой квартиры. Пойдемте со мной.
— Там живет профессор Роттенбург?
— Я его племянник.
— Ах, вот как... — говорит старик. — Значит, он ваш дядя? Очень рад.
Мы пожимаем руки. И идем вместе.
— А как здоровье вашего дяди?
— Ничего, — говорю я, — хорошо здоровье. Недавно было заболел, но все в порядке.
— Так что ваш дядя в пор... то есть здоров?
— В совершенном порядке.
— Так вы говорите, он сейчас дома?
— Он всегда в это время дома, — говорю я.
— Приятно видеть такого молодого человека, как вы. Ах, теперь не та молодежь...
Я потупляюсь. Только скромность не позволяет мне согласиться. Он должен оценить это.
— Опять лифт не работает, — говорю я.
— А какой этаж?
— Пятый.
— Ох, — говорит дядя, — чего же он не работает?
— Разве ж теперь обслуживают?.. — скорбно замечаю я.
Дядя светски раздвигает усы в улыбку.
Мы поднимаемся рядом. На площадках я пропускаю дядю вперед. Ему тяжело. Усы шевелятся по щекам.
— Извините, — говорит он и передыхает. На лице у него достоинство и виноватость. Он пыхтит.
— Ничего, я не спешу, — говорю я.
«Славный, красивый старик, — думаю. — Таких теперь уже мало. Старой закваски».
— А вы чем занимаетесь? Работаете или учитесь? — спрашивает дядя. — Если, конечно, вы ничего не имеете против такого вопроса.
— Нет, что вы, — говорю я, — учусь.
— Это замечательно, это хорошо, это изумительно — учиться, — говорит старик. — Ваш дядя — прекрасный пример. Наука требует от человека всей его жизни...
Он смотрит с испугом на оставшиеся ступеньки. Наконец пересиливает себя:
— Ну, пойдемте дальше...
Улыбается он так легко и плавно, мол, вы уж извините, что я старик, мол, старость не радость...
— Вот и наша площадка, — успокаиваю я старика. — Вот мы и пришли.
Я чуть задеваю дядю.
— Ах, извините, — говорю я.
— Нет, что вы, что вы, пожалуйста...
Мы стоим у двери. Смотрим друг на друга.
— Нет, вы меня извините, ради бога, пожалуйста... — Я краснею.
— Да ну что вы! — отмахивается дядя.
Я стою у двери и не могу пошевелиться:
— Да нет, я правда очень виноват... извините, пожалуйста... я совсем забыл... простите, ради бога... так получилось... я не хотел...
Дядя расширяет глаза, и его усы выгибают пушистые седые спинки.
— Что вы, право?
— Я совсем забыл... дядя улетел вчера в Кисловодск...
