Так эта несгибаемая тонкая ткань легла легким пятном на кирпичную башню пристанционной водокачки. Ее пытались снять, словно призрачную мантию, словно цветную сеть, которую набрасывают на строительные леса, но ничего не получалось — она не лгала глазам, она была здесь. Это чужое видение смущало взор многих. Иногда его относило ветром и оно просто парило в воздухе. Его пытались смывать водою с домов, но ничего не помогало. Это была цветная тень, которая теперь принадлежала этому пейзажу. Можно возвести новый дом, и оно будет ложиться на новые белые стены. Можно сломать этот дом, но оно останется пятном, туманящим сизый горизонт. Все знали, что оно связано с появлением какого-то человека, но что это за человек, никто не знал. В этом пятне подозревали признак какой-то болезни — болезни самой природы в этом месте. Но что это за болезнь? Некоторые предположили, что такое удвоение видимой реальности означает, что сама видимость, сама видимая реальность может размножаться.
Наконец кто-то предположил, что это чье-то воспоминание. На что ему ответили, что тот, кто оставляет за собой такие следы, сам должен исчезнуть. Наоборот, возразил тот, это пятно, которое свидетельствует за всех нас. Это выше искусства, потому что оно способно быть незаметным. Давайте его не замечать, как не замечаем окружающую реальность. И это пятно перестали замечать. Некоторое время в путеводителях значилось, что рядом со станцией Звенцово в воздухе парит несмываемое пятно-воспоминанье. Но запись на бумаге, где упоминалось об этом, со временем постепенно стерлась.
Когда дефляция достигла поистине неслыханных масштабов и в ход пошли речные ракушки и споротые пуговицы со старых солдатских мундиров, наш «Рот-банк» решил укрепить свое положение. И вправду сказать, наличность в нормальном банке не держат, но в нынешнем бедственном состоянии, когда новые виды денежных знаков прибавлялись еженедельно, когда всерьез предлагали использовать (и кое-где самовольно уже использовали) кусочки подошвы ботинок только потому, что на них было выдавлено твердое тавро «Bull» на каждом сантиметре, когда показывали человека, который извлек глубоко из-под обоев слой доисторических керенок, служивших также когда-то обоями и чудом уцелевших между двух огней — кафельной печью и печкой чугунной (ему особым распоряжением разрешили пользоваться частями этих обоев в качестве дензнаков), — в этой сумятице как нам было от жизни отстать? Поэтому у нас в банке приходилось постоянно спотыкаться о какие-то мешки с дурно пахнущей (в буквальном смысле) денежной наличностью. Ясно, что мы обрадовались, когда вдруг появляется слух, что на запасном пути стоят два вагона отличных денег (то, что они, может быть, побывали в употреблении, дела не меняло). Как было не всколыхнуться, не завербовать в сторонники любителей дичинки и легкой поживы пару-тройку помощников!
