Квентин опустился на колени передо мной и опустил ладони на мои дрожащие плечи.
— Все будет хорошо, — сказал он, голос был тихим и успокаивающим. — Ты самая сильная на Земле после божеств. Ты можешь почти все. Поверь, ты точно можешь сделать руку нормальной.
Он крепко держал меня, словно пытался приготовить кого-то к тому, что сейчас будут выправлять вывих.
— Расслабься и дыши, — сказал он. — Все получится, если ты захочешь.
Я послушалась и сосредоточилась на спокойствии. На пустоте. Сосредоточилась на нем.
Я не чувствовала, как рука уменьшается. И я не хотела смотреть, как это происходит. Я просто… вспомнила, как должно быть. Я молчала, держалась почти десять минут, пока не ощутила свои ладони на спине Квентина.
— Вот так, — сказал он.
Я открыла глаза. Рука была нормальной. Я поняла, что мы обнимаемся.
Я уткнулась лицом в его грудь и высморкалась в его рубашку.
— Я человек, — пробормотала я.
— Я не говорил, что это не так.
Я подняла голову. Квентин смотрел на меня с улыбкой без хитростей. Он не был против моих соплей на его груди.
— Реинкарнация в облике человека — наивысшая цель духа, — сказал он. — Это почти так же хорошо, как просветление. Я горжусь тем, что ты это смогла.
Я не знала, почему, но осязаемый гнев испарился от его слов. Казалось, я злилась бы на него вечно, если бы он сказал иначе.
Я была немного рада. До этого творился ад, но теперь я не хотела ненавидеть Квентина до скончания времен.
— Джини Ло, ты точно человек, — сказал он. — Просто… все не так просто с тобой.
— Расскажи мне.
— Было ли что-то странное со мной в детстве? — спросила я у мамы за завтраком.
Пятки ее дешевых тапочек шаркнули по линолеуму нашей кухни, она поставила тарелку горячей каши передо мной. Только тогда она подумала над моим вопросом.
Я ждала, что она скажет: «Кроме того, что ты не мальчик? Кроме твоего размера?». Мне все время приходилось терпеть такие колкости, чтобы получить ответ.
Но сегодня было иначе, по непонятным причинам. Она обошла стол и села, хотя не приготовила еду себе.
— Нет, — сказала она.
Он подняла ноги на свой стул, как делали девочки. Я кричала на нее раньше из-за этого, боясь, что она навредит своей спине.
— Ты была идеальной, — твердо сказала она. — Было сложно тебя выносить, и я не знала, что ожидать, когда ты родилась. Но врачи сказали, что ты — самый здоровый ребенок из всех, кого они видели. Они показывали мне твои анализы. У тебя были идеальные результаты даже там.
