Уловка Квентина похоже наделила их независимым разумом, чтобы они изображали родителей лучше. Если в их поведении и был огрех, так это в том, что они не винили меня в этой ситуации, в развращении их маленького императора, как сделали бы настоящие азиатские родители. Как и западные.
* * *
Мама стояла рядом со мной на пороге, смотрела на улицу.
— Давно так весело не было, — тихо сказала она. — Я боялась, что они будут смотреть на нас свысока. Но они милые. Некоторые хороши во всем. В удаче, характере. Во всем.
Она была такой радостной, что могла расплакаться. Я поняла, что она давно не говорила ни с кем, кроме меня. У нее не было семьи в Калифорнии, а ее взрослые связи были почти всегда с друзьями папы.
Я обвила рукой ее плечи, и мы прошли внутрь.
— Так ты уже похлопала его по попе? — спросила Юни на следующий день в библиотеке.
— Ну тебя! Можно поговорить о чем-то другом. Ты же выиграла? Теперь ты лучшая скрипачка штата?
— Это была только квалификация, — сказала моя лучшая подруга, обдумывая мои слова. — Но да, я всех там разгромила. И в качества приза за победу я требую отчет о твоих делах.
— Между нами ничего нет. Ничего. И ты знаешь, как смешно мы с Квентином будем выглядеть как пара? Это как Борис и Наташа, гоняющиеся за мышью и белкой.
Юни широко улыбнулась.
— Так он кроха. Но это не значит, что он вкусный. Рейчел пыталась с ним встретиться. И Шарлотта, Нита, Хиеджон и другая Юджиния. Грег и Филипп пытались подружиться. А Максин хотела с тобой драться из-за него. Она, кстати, не в себе.
— А ты?
Я не спрашивала ее серьезно, но она восприняла серьезно, вскинула руки.
— Сестринский код, — сказала она. — Я не полезу. Ты бы видела, как вы смотрели друг на друга в первый день. Я могу поклясться, что вы сияли как лампочки.
Юни встала, чтобы идти на следующий урок. Я должна была тут заниматься, а она по привычке опаздывала.
— Кстати, — шепнула она, — я говорила об Андру. Это ты вспомнила Квентина.
Я сделала механический карандаш не острым и бросила в нее, она пошла к двери, смеясь.
Я любила ее, но была рада остаться одна. Мне нужно было учиться в тишине.
Борьба с домашкой успокаивала. Я подготовилась при этом думать о том, что видела недавно. Разбираясь с заданиями, я словно приходила в себя. Это отвлечение помогало мириться с безумием Квентина.
Я отодвинула тетрадь по химии, закончив, и вытащила книгу из сумки, не останавливаясь на перерыв. Эта была из моей книги. Легенда о Сане Вуконге.
