— Я спущусь в семь, — бросил Ноэль. — Если возможно, не могли бы вы принести сюда графин с водой.
Грета снова кивнула и, наконец, покинула комнату. Спускаясь в кухню, она пыталась представить, что она может приготовить французу, чтобы его это устроило, и чтобы он не обвинил их… да какая разница, в чем именно. Например, решит, что она желает его отравить.
Однако боязнь быть отравленнымбылапоследним, что беспокоило Уилсона. Наибольшее желание, какое он сейчас испытывал — это просто выспаться. Отъезд в Констанц в качестве переводчика генерала Риво получился внезапным и почти спонтанным. Война закончилась, но, наверное, теперь-то все и начиналось. Надежда вернуться домой, в Париж, сразу после победы оказалась всего лишь надеждой. Не все надежды сбываются. Оставалось мечтать об отпуске, чтобы просто повидать мать и отца. Если повезет — брата. О том, чтобы вернуться к науке речи не шло. Он застрял в военной форме, в этих офицерских погонах и в собственных способностях к языкам. Которые оказались так кстати теперь, после освобождения.
Он устало разделся и завалился на постель.
Белье было накрахмаленным, чуть царапало кожу. Взгляд, скользнувший по беленому потолку, выхватил абажур из растянутой по пышному каркасу выцветшей оранжевой ткани, которая когда-то, видимо, была красной. По самому краю он был украшен лиственным орнаментом. Ноэль поморщился. Довольно ветхое и жалкое украшение для комнаты. Он живо представил себе мать в вечернем платье и с идеальными волнами темных волос, какой она бывала до войны, когда они выбирались куда-то. В ее доме никогда в жизни не могло обнаружитьсятакого уродства.
Он повернулся набок. Комната была хорошей, но, видимо, в ней давно уже никто не жил — слишком чистая, только выдраенная до блеска. И все-таки пахло в ней домом. Обитаемым домом с живыми людьми. Он ему понравился. Старый солдат, наверняка воевал в первую мировую. Она — нет. Невзрачная, хмурая, с угрюмым ртом.
Оба вполне ожидаемо станут его ненавидеть. Ноэль же разучился ненавидеть. Они были слишком жалки, и их было слишком много. Всех ненавидеть невозможно.
Он уснул крепким сном, будто провалился куда-то в черноту. Последние шесть летпроваливался. Яркие сны, какие снились ему годы назад, давно уже перестали приходить.
Вскочил с постели, когда комната была освещена лучами заходящего солнца, лившегося из окна откуда-то слева. Долго приходил в себя, пытаясь понять, где он, и не узнавая этого места. Потом вспомнил. Оделся и спустился вниз в пять минут восьмого.
