— Как же ты, детка, ввязалась в эту войну? — продолжал расспрашивать Кэно.
— Мой отец был оружейным бароном. Он участвовал в восстании исламских радикалов 1975 года, но оно было подавлено правительством. Мне с братьями приходилось тогда прятаться под массивным железным столом. Мы в шутку называли его «противобомбежным». В 1979 началась гражданская война. На этой войне погибли мои родители, мои братья. Отец общался с американцами довольно часто, так что я смогла овладеть английским и продолжить его дело в 1984 году, представившись именем своего покойного брата — Рашида Тараки. На тот момент ему было бы восемнадцать…
— Но тебе тогда ведь было всего пятнадцать лет? — Джарек, кажется, был шокирован.
— Здесь даже в десятилетнем возрасте дети умеют стрелять. Мне пришлось продавать оружие, чтобы сводить концы с концами.
— А деньги твоего отца? — спросил Кэно.
— От его состояния почти ничего не осталось. Я отдала деньги тем, кто здесь действительно в них нуждался. Все помогают повстанцам. Ведь это священная война. Я рада, что могу хоть чем-то помочь своим в этой войне.
Кэно молчал. Его поразили эти решительные слова. Таких мужественных и гордых, преданных своим убеждениям людей днем с огнем не сыщешь. Может, он встретил Киру не просто так…
— Так почему ты так испугалась нас, детка? — решил сменить тему анархист.
— А вы сами подумайте. Схватили меня, и вообще…
— Да я хотел поговорить с тобой, но ведь иначе ты не выдала бы нам свою сущность.
— А зачем поспорил с другом, что поцелуешь меня?
Кэно грустно улыбнулся.
— Просто захотел поцеловать тебя, детка. А что, понравилось?
Кира опустила глаза и прошептала:
— Да ничего… Просто это мой первый поцелуй. Я представляла себе его немного иначе… Но, кто знает, может, его могло вообще не быть никогда? Ведь я уже четыре года не Кира, а Рашид, и была бы им дальше…
— Но целуешься ты страстно.
Кира смутилась и отвернулась. Она пыталась вглядываться в лучи заката, но ничего не могла с собой поделать и слушала дыхание сидящего рядом террориста. Все молчали. Джарек клацнул зажигалкой и распалил костер.
— Так кто же вы? Расскажите о себе, — вдруг тихо попросила Кира, взглянув на озаренное закатом лицо Кэно.
— Анархисты, детка. Наш клан называется «Черный дракон». Свобода или смерть! — Кэно подкинул в костер несколько сухих веток. Пламя, потрескивая, взвилось ввысь. Искры обожгли его шершавые ладони.
— Так ведь анархия — это безвластие, а тебя, гляжу, лидером называют…
