За покупками отправились мы с Викой, а командор, как я про себя прозвал Ерёменко на время поездки, остался в машине, опасаясь за свой помповый дробовик, который был частью его командировочного имущества. Ерёменко тоже покидал насиженное место в благодатном южном регионе.
В итоге в багажнике внедорожника, объединённом с салоном, оказалось место не только для горы вещей, но и для отдыха. Не очень просторно, но могло быть и хуже. Спать пока не хотелось, однако Василий Иванович напомнил, что к концу дня кто-то должен будет сменить его за рулём, и я отправился в багажник навёрстывать упущенный прошлой ночью отдых. Вика осталась пока за штурмана и, не теряя времени даром, завела беседу на мучавшую её тему происхождения и смысла жизни. Из-за плотного графика тренировок по тактике я так и не смог выполнить обещание лично расспросить Ерёменко по данному вопросу. Поэтому наша спутница сама взяла быка за рога.
– Удивительно, что вы так долго продержались, – усмехнулся командор, оглянувшись на меня, лежавшего у подножия горы сумок и чемоданов. – Обычно такие вопросы начинают звучать незамедлительно. На что я отвечаю: «Нет. Такой информации нет. По крайней мере, в открытом доступе». А чем тебе не нравится, к примеру, старый добрый креационизм?
– Нас так воспитывали, – задумалась Вика. – Если вы о божественном происхождении, то я лично допускаю его. Но многие воспринимают библейскую историю как миф.
– Креационизм не миф, а теория – такая же, как и любая другая. Кто считает, что жизнь могла зародиться из случайного взаимодействия химических элементов, тот верит в биохимическую эволюцию; кто признаёт, что нас создал разум некоего высшего существа, тот верит в него. Но повторюсь, фактами мы пока не располагаем.
– А будут факты? – спросила Вика не столько у Ерёменко, сколько у высшего разума. – Некоторым нужны доказательства, чтобы верить.
– Доказательства? А ты сходи на войну, а потом скажи мне, что Бога нет, – ухмыльнулся командор. – Вопрос только в терминологии: что конкретно каждый понимает под словом «Бог». Расцвет атеизма обычно приходится на сытое, мирное время. Когда отдельные личности преисполняются уверенности в собственной значимости. Но когда цена жизни и убеждениям падает ниже нуля, тут уж волей-неволей вспоминается «Отче наш».
После слов о войне все притихли. Я лежал молча и был несколько удивлён таким разносторонним развитием бывшего наёмника, а ныне инструктора по тактической подготовке. Командор, видимо, понял, что хватил лишку, и попытался разрядить обстановку.
