— Ну, если ты считаешь, что общество — это стая, то почему бы нет?
Возле дома Киры машина остановилась. Лютова, слегка осоловевшая от выпитого, замешкалась с дверцей, нажимая куда-то не в ту сторону; Яна вышла и открыла её перед ней.
— Спасибо, сама, — хмыкнула Кира, проигнорировав галантно поданную ей руку.
Она выбралась из машины без помощи. Асфальт качнулся, будто она стояла на чьей-то огромной дышащей груди, и сердцу вдруг стало жарко: бархатная тьма глаз Яны смотрела на неё серьёзно, без усмешки.
— Если я полюблю, я никогда не дам любимому человеку повода чувствовать себя униженным или подавленным. Где есть унижение, там нет любви. А если одна прекрасная девушка показывает характер... — Губы Яны двигались и тепло дышали, скользя в сантиметре от лица Лютовой, пальцы неумолимо переплетались с её пальцами. — Это замечательно. Значит, он у неё есть. Такая девушка вызывает уважение. А я могу любить только того, кого есть за что уважать.
По её щекам опять катились эти непостижимые уму слёзы — снова приоткрытая уязвимость сердца, окошко в панцире насмешливой брони. Хрупкость плеч, трогательность ключиц. В груди Киры тепло ёкнуло, она стёрла со щёк Яны влажные ручейки и уже сама её поцеловала. Ответ был искренним, порывистым, с милой дрожью дыхания и доверчивыми объятиями. Уверенная, непобедимая женщина стала в её руках хрустальной большеглазой девочкой, прильнула котёнком, и Лютова прижала её к себе, оберегая, как огонёк зажигалки на ветру. Нет, это не хмель играл с ней шутку... От хмеля можно избавиться, проспаться, а от этого цепкого дурмана — уже нет.
«Зайти на рюмку чая» — наверно, это прозвучало пошло, но Яна бубенчато расхохоталась и горной козочкой поскакала следом за Кирой по ступенькам. В потёмках они что-то с грохотом опрокинули в прихожей и обе приглушённо засмеялись, после чего Лютова приложила палец к губам и зачем-то скомандовала «тш-ш-ш», хотя дома её никто не ждал — будить было некого. Новый приступ смеха накрыл их. Одной рукой обнимая разгорячённую, прильнувшую всем телом, ласкающуюся к ней Яну, другой Кира шарила по стене. Нашла, щёлкнула, но свет озарил их не с потолка, а сквозь щель приоткрытой двери ванной. Тьфу ты, не тот выключатель...
— Не надо, — обожгла девушка поцелуем-укусом ухо Лютовой. — Пусть будет уютный полумрак...
...
...Вдох, выдох. Вдох, выдох. Капля пота упала на плитчатый пол камеры. Мышцы работали под кожей, сходились-расходились на спине. Ладони отрывались от пола и делали хлопок, а потом Кира мягко приземлялась на них и отжималась. Закинув левую руку за спину, она продолжила отжиматься только на правой с упором на пальцы. Поменяла руки.
