– Ты написал несколько книг о наших классиках – и поэтах, и прозаиках. Есть ли ещё какой-то персонаж отечественной словесности, о котором бы ты хотел высказаться?
Иметь четверых детей сегодня – уже геройство (из семейного архива)
– Да, конечно. Я хотел бы написать о Есенине и о Шолохове. Биографии и первого, и второго не устраивают меня в силу многих причин. При всём уважении к отдельным авторам этих биографий – например, к отцу и сыну Куняевым, хочу сказать, что на все ключевые моменты – Есенин и деревня, Есенин и революция, Есенин и женщины, Есенин и самоубийство – у меня совсем иная точка зрения.
Что до антишолоховедения, то ему надо, наконец, уши оборвать. Потому что это злостная и подлая антинаука, к несчастью. Обидно за Михаила Александровича до слёз.
– Почти во всех твоих книгах есть удивительное ощущение, редкое для отечественных писателей, – ощущение переполненности счастьем, очень гармоничное ощущение своего места в мире. Откуда оно? Оно естественное или достигается постоянным преодолением горечи?
– Случайно получилось. Не знаю откуда. Может быть, это ощущение явилось в силу того, что я для себя достаточно рано сформулировал, что счастье – это не дар, а труд.
Трудишься – и вот тебе счастье.
– Ты часто эпатируешь своих читателей и слушателей (если речь идёт о теле- и радиопрограммах) довольно обаятельными парадоксами: ну, например, когда говоришь о том, что противоречия между левыми и правыми в России практически не существует, или о том, что тебе всё даётся одинаково легко – и рассказы, и романы... Ты действительно так думаешь или это, что называется, для красного словца?
– Это говорится при разных обстоятельствах и с разными целями. Умные люди всё понимают либо сразу, либо со временем. Глупые злятся. Противоречия между левыми и правыми есть. Хотя я предпочёл бы, чтоб их не было, потому что советский проект на определённом этапе доказал, что левое и правое может сливаться до степени неразличимой. Недаром, к примеру, нацболов на Западе все считают националистами, хотя в России – это откровенно левацкий проект. Ленин из левого стремительно стал правым. Правый Сталин всё время доказывал себе и миру, что он левый, и правильно делал. Я беру радикальные фигуры, но этот баланс достижим и в мирное время, поверьте.
Что до лёгкости в работе – я просто терпеть не могу писательский пафос про их страдания: вот-де пишут они кровью сердца и потому бьют жён, пьют водку и гонят детей прочь из дома, чтоб не мешали работать. Тьфу. Я слабых мужчин, которые бахвалятся своей слабостью как достижением, на дух не переношу.
