Шутливое прозвище Труп было у Нади с периода обучения в медицинском вузе, так же как, например, у меня было прозвище Князь (по опере А.П. Бородина «Князь Игорь»), что должно по этой логике, видимо, указывать на моё высокое происхождение… У Шуры, кстати, было прозвище Мефистофель.
Надя вступилась за еврейку-медсестру в период «дела врачей» в 50-е и была немедленно уволена без права работать по специальности. Это тоже был «коварный замысел», который вынашивался в недрах органов?
Позднее, через 3–4 года она поступила в университет на искусствоведческое отделение, блестяще окончила его, защитив диплом по акварелям Р.Р. Фалька.
Мы часто летом бывали в деревне Дунино под Звенигородом, там не раз в то время бывал и дирижёр Г. Рождественский, упоминаемый в статье. Я не могу припомнить, чтобы за многие годы тема доносительства Нади хоть как-то всплывала.
С рождением сына беспокойство о его здоровье вытеснило все другие её переживания. В этот же период, общаясь с семьёй Салтыковых и Воробьёвых, она всё больше считала себя православной верующей, что тоже не очень гармонирует с работой на органы. Работая экскурсоводом в зале Манежа в начале 60-х, она, по крайней мере, в вопросах искусства уже занимала вполне диссидентскую позицию, которая также оставляла мало возможностей для сотрудничества с властями.
В дальнейшем, в 80-е годы создание музея М.И. Цветаевой фактически занимало все её физические и душевные силы 6 .
Мало того, в 90-х я периодически жил у Нади на Сивцевом Вражке 15/25, где на первом этаже также жила Вера Прохорова. Мы часто вместе ходили к ней в гости и беседовали на различные темы. И она ни разу не намекала на стукачество Нади.
В общем, у А.А. Надежда Ивановна кругом была окружена и сотрудничала с органами: в школе в Новосибирске, в войну «на фронте не была». Всё очень похоже на фантазии и неприкрытую попытку притянуть за уши косвенные «доказательства».
А.А., высасывая из пальца свои «открытия», не изучив честно и досконально материалы биографии Н.И. Лыткиной (так же, как и журнал деятельности 12-й школы, и многочисленные материалы по её борьбе за создание музея, материалы по увольнению её из госпиталя, дело о защите медсестры и пр.), не опираясь на стенограммы допросов (ФСБ не такая организация, которая может «потерять» эти допросы), решил заменить отсутствие всех этих бумаг (или нежелание их найти и огласить их содержание) своей фантазией, которая привела его к вранью и клевете.
