— На чье имя телеграмма? — спросил Сталин.
— На мое и твое, Коба, — произнес Ворошилов, и Сталин увидел, как беспокойно моргают его глаза.
— Штерн — он, что, в Монголии?
— Нет, он в Чите. Телеграмма из Читы.
— А кто командует нашими войсками в Монголии?
— Комбриг Фикленко.
— Что это за человек?
— Лично я не знаю, что это за человек. Но Штерн за него ручается.
— Штерн ручается, а нарком не знает. Что же ты за нарком, если не знаешь своих людей. Тем более, если они командуют такими ответственными участками…
— До сих пор этот участок ответственным не считался.
— Пошли туда кого-нибудь из людей, кого ты знаешь, на кого можешь положиться.
— Предлагаю Кулика, — тут же откликнулся Ворошилов.
— Кулика так Кулика, — согласился Сталин. — И пусть Штерн тоже там присутствует… если ты его хорошо знаешь.
— Штерна я знаю: он ответственный и грамотный военачальник.
— Вот и пусть они там надают япошкам по первое число. А ты контролируй. И докладывай обо всем, что там происходит, — жестко закончил Сталин и махнул рукой, отпуская и Берию и Ворошилова.
Василий Мануйлов вышел из проходной вместе с Димкой Ерофеевым. Димка торопился в институт, впереди у него выпускные экзамены, защита дипломного проекта. Димке есть куда спешить, и Василий подстраивался под его широкий шаг, слушал торопливые Димкины слова:
— Понимаешь, какая штука, корпус мотора из алюминия почти вдвое легче, чем из чугуна, а по прочности даже превосходит чугунный. Для авиации это огромная выгода. Там каждый грамм на учете. Но и для танка тоже. За счет мотора можно усилить броню, поставить более мощную пушку…
— Так-то оно так, — вяло возражал Василий, — но у алюминия коэффициент объемного расширения значительно больше, чем у чугуна, а при наших морозах неминуемы перенапряжения на отдельных участках. В результате трещины, разрыв материала. К тому же для сохранения однородности массы надо будет и все остальные детали делать из алюминия: кольца, пальцы, клапана, а это нереально.
— Реально, — не сдавался Димка. — Надо лишь подобрать такие присадки, чтобы выровнять коэффициенты…
Василий вспомнил, что на своем последнем занятии на рабфаке он выступал с рефератом по литью алюминиевых сплавов. Как давно это было. Если бы не выгнали, уже с год как работал бы инженером. Не повезло… А вот Димке повезло, а он и в тюрьме сидел, и в лагере, и даже участвовал в побеге. После этого и думай, есть судьба или нету, и почему она у одних такая, а у других совсем иная, хотя все исходные данные одинаковы или близки по параметрам. Может, у него, у Василия, твердости характера нет или еще чего? Может, ему драться надо за свою судьбу, не жалея ни кулаков, ни самой жизни? Вон Димка: тащил охранника на себе несколько дней по горящей тайге, в результате вновь стал хозяином своей судьбы. А посмотришь — ничего особенного. Да и на кого ни взгляни, все — ничего особенного, и он, Василий Мануйлов, тоже. Особенное — оно внутри, его не сразу и разглядишь.
