Марийка уже спит, Арно тоже спит. А я все не могу уснуть. Мама сегодня долго-долго стоит на коленях и молится.
Рано утром нам приносят две круглые буханки хлеба. Это, говорят маме, от сельсовета. Мама заворачивает одну буханку в белую тряпку и кладет на полку рядом с посудой.
— Это вам, — говорит мама. — Арно, разделишь это на четыре дня. Каждому в день по кусочку.
Потом мама немного глядит на вторую булку, берет нож и отрезает от нее кусок. Остальное кладет в свой мешочек. Кусок она разрезает еще на четыре.
Хлеб мягкий, а ножик острый, поэтому крошек почти нет. Только от хрустящей корочки на столе коричневая пыль.
— Это мышкам? — спрашиваем мы с Марийкой.
— Давайте дадим мышкам. Тоже, наверно, голодные, — говорит мама.
Мы с Марийкой собираем хлебную пыль в кучку, делим ее пополам и несем к печке. Там в полу две дырочки. Из них, если в комнате тихо, вылезают мышки. У нас у каждого своя мышка. Мы ссыпаем пыль нашим мышкам и садимся за стол. Теперь все в доме будут завтракать.
Хороший все-таки сельсовет. Хлеб нам дал. А может, это Боженька нам прислал? Услышал, что мы хорошо молимся, и сказал сельсовету: вот те ребятишки хорошие, дай им хлеба… Надо будет не лениться вставать на колени.
— Ты так быстро не ешь, — говорит мне Марийка. — Так и не вкусно. Надо вот так отщипнуть немножко, положить в рот и сосать. Тогда и вкусно будет, и надолго хватит.
И правда, у меня уже от кусочка почти ничего не осталось, а у Марийки еще половина. Я пробую делать тоже как она, но у меня не получается.
— У меня не получается, — говорю я.
— Ты не жадничай, не глотай сразу, тогда получится.
Я пробую еще раз, но вкусный кусочек сам идет к горлу.
— Опять проглотил, — говорю я. У меня осталось только немножко от корочки.
— Не расстраивайся, маленький, — говорит мама. — Все равно ведь хлеб в животике.
На улице кто-то кричит. Мама вздрагивает. Она выпрямляется, встает и начинает быстро одеваться.
— Мама, а ты не насовсем уедешь? — спрашиваю я.
— Нет, маленький, я скоро вернусь. Вот как хлеб съедите, так и вернусь.
Папа тоже говорил, что скоро вернется, а все еще не вернулся. А может, мама попадет к папе и они вместе потом приедут?
— А ты к папе не попадешь? — спрашиваю я.
Мама опускается на скамейку. На темную потресканную пуговицу ее пальто падают слезы. Слезы падают и разбиваются на много маленьких брызг. Одна капелька попадает мне в глаз. В глазах у меня начинает что-то щипать.
На улице снова кричат. Мама притягивает меня и Марийку к себе, Арно тоже обнимает маму. Мы плачем.
