— Ох, я в большом накладе от бродячих псов, — жестко отрезал Демьян. — Зол на них, сколько пакостили — не попадались на глаза. Дал бы я им!.. Всякие они, эти псы!..
— Слыхал, что и твоих оленей гоняли…
— Ладно бы — просто гоняли. Тут не знаешь, скольких они сожрали… Осенью пришли олени, смотрю — одному разорвали кожу на ляжках. Так я эти клочья пришил, нитками их стянул. И ведь выжил мой олень!
— Ловко придумал! — удивился Микуль. — Ни разу такого не слыхал.
— Приспичит — так не то придумаешь, — ответил хозяин. — Оленей совсем мало осталось у меня. Да тут еще машина застрелила мою важенку. Пулей. По первому снегу. По следам я все узнал, как было дело. Выстрелили, а олениха ускакала. Прошли немного по ее следу и вернулись, укатили. А олениха свалилась в густом сосняке. Там я нашел ее, с пулей. Такие вот дела творят, бродячие-то…
Все враз замолчали, призадумались. Может быть, каждый о своем, а возможно все об одном и том же.
На улице взлаяла собака, но тут же смолкла. Видно, вспомнила, что хозяин сегодня дома.
Затянувшуюся паузу прервал Микуль вопросом:
— Осенью не успел, что ли, поставить новый дом?
— Какое там, — хозяин махнул рукой. — Можно было. Дело привычное, жизненное. Но где строить — места нет!
— А здесь, на этом месте? В сторонке от зимника, и ягель хороший.
— Кто знает, что нас завтра ждет на этом месте? — спросил Демьян. — В прошлом году выбрал место для нового дома, не успел за топор взяться — там буровую поставили. Разве с таким соседом проживешь?.. И тут, может, какую дорогу вздумают проложить. Или, еще хуже, лесорубов каких-нибудь пустят. Кто сегодня знает, что у них в голове?..
— Да, ягельных мест немного осталось.
— Все боры-беломошники перевернули…
— Хоть на болоте машины не лезут.
— Вот и стал я бездомным, обрубили мои корни, — вздохнул хозяин. — На старости лет пустился в бега…
— В морозы-то ведь холодно будет в палатке. Какая тут жизнь?
— Зато легче бегать: снял — поставил, опять переехал. Не врастаешь в землю, не надо каждый раз с кровью выдирать из сердца, — и Демьян обвел взглядом свое жилье, словно уже настала пора сниматься с этого места. — Вот и Летнее Селение покинул…
Столетняя будто старый кованный гвоздь всадила в говор:
— Помереть землю не дадут…
На этом беседа оборвалась.
Демьян стряхнул стружки с подола рубахи и молча поставил в угол готовый сачок. Молча выпили вечерний чай и легли спать. Утром, когда уже запрягли оленей, вспомнили о бродячей собаке.
