- О да, сэр! Это я попросил вас известить, зная ваши вкусы. Но должен предупредить, что сказал вам не всё: кроме того, что этот младенец - замечательно крупный восьмимесячный циклоп, он ещё и наделён хвостом!
Пот проступает на лысом черепе старика. Я жалею, что он не носит очков - было бы забавно увидеть, как они запотеют.
- Покажите! - говорит он, плотоядно сглотнув.
Мне кажется, я слышу, как бьётся его сердце. Надеюсь, он не скапутится до того, как выпишет чек - с таких старых пердунов станется, от них можно ожидать всего. Но я стараюсь не думать об этом и начинаю разбазаривать свой светозарный гений на это чучело.
- Вот, - пятилитровый контейнер опускается перед мистером Домиником, - обратите внимание, как хорошо развит плод, можно разглядеть даже зачатки ушей.
Старик минут пять крутит и поворачивает ёмкость, сосредоточенно вглядываясь в труп, потом говорит:
- Сколько?
Я проделываю ту же операцию с каталогом, что и меньше получаса назад. Мне доставляет удовольствие листать этот фолиант в толстом чёрном переплёте - я словно причащаюсь таинству жизни и смерти, прошедшему сквозь тысячелетия для того, чтобы оказаться на моём рабочем столе. Да и где ещё могла оказаться книга мёртвых, как не в Новом Вавилоне - небоскрёбе, возвышающемся в центре города.
- Пятьдесят тысяч, сэр, - говорю я с вежливой улыбкой.
- Пришлите мне его завтра утром вместе со счётом.
Мистер Доминик - единственный клиент, никогда не забирающий покупки с собой. Он поступает так потому, что боится разбить по дороге контейнер и испортить образец, а наша фирма не предоставляет гарантию на такого рода «поломки». Впрочем, мистер Доминик беспокоится напрасно: ёмкости отлиты из прозрачного полимера, которому не страшны даже весьма сильные удары.
- Хорошо, сэр, - отвечаю я, поднимаясь, чтобы проводить его до двери. - Как обычно к десяти?
- Да, - старик суёт мне на прощанье сухую ладонь и выходит.
- Мила, кто следующий? - осведомляюсь я у интеркома.
- Мсье Фернен, из Парижа. У нас впервые.
- Он говорит по-английски?
- Конечно. Кстати, в анкете мсье Фернен указал, что его коллекция огромна, и заинтересовать его может только что-нибудь действительно выдающееся.
- Понятно, - я сажусь за стол и раскрываю толстую книгу в чёрном кожаном переплёте - каталог не просто умерших, но тех, кто никогда не жил, чьи имена не были записаны в Книгу Тота.
Разве я совершаю грех? Ведь этих маленьких монстров даже нет в списках людей: их души не покидали Гуф.
