— А выводы эксперимента?
— Отразишь и в них. Только отразишь, понял? Да если к этому еще упомянешь вскользь на защите диссертации, что тобою, дескать, получено письмо от самого Кроуфорда, что ты, дескать, общаешься с ним, — представляешь резонанс?
— Спасибо тебе, как отцу родному!
Минуту или даже побольше в машине стояла глухая тишина. Лицо Игоря было все таким же напряженно-сосредоточенным, он даже ни разу не глянул на меня, будто я вовсе исчезла из автомобиля. Потом Вера Максимовна нервно выговорила сзади:
— Чего же это он?
Игорь не ответил, руки его неподвижно и готовно лежали на баранке руля. Вера Максимовна все ерзала сзади, а я не решалась обернуться, и ни словечка путного мне на ум не приходило. Только отметила машинально, что для нашей работы, к примеру, эта Вера Максимовна, хоть и «кафедральный мотор» она, не годится совершенно: при ее нервной суетливости прямо-таки неизбежен несчастный случай! Волевая напористость, конечно, не помешает и в нашей работе, только горячки вот она не терпит… Степан Терентьевич как-то сказал: «Поспешность, Анка, нужна только при ловле блох».
— Посигналишь? — спросила Вера Максимовна.
— Не стоит.
— Идет! — Она рывком открыла дверцу рядом с собой: — Доброе утро, Вадим Павлович!
— Доброе утро, — поспешно сказал Игорь, вежливо оборачиваясь.
В машину, только чуть пригнув совершенно лысую голову без шляпы, по-молодому легко сел маленький старик в одном костюме. Его розовое морщинистое лицо улыбалось, а глаза были совсем такими же, как у Дарьи Тихоновны: светло-коричневыми и ясными-ясными! От него будто исходило ощущение такой беззаботной легкости, что мне сразу же сделалось весело.
— Доброе утро, Верочка! — Он еще ниже пригнул голову и ловко поцеловал ее протянутую руку, потом кивнул Игорю и стал смотреть на меня…
— Вы, конечно, морж? — неожиданно для себя спросила я, улыбаясь до ушей, все с удовольствием глядя на него.
— А как же иначе? — В его глазах даже огоньки заплясали, остренькие и веселенькие, а я вдруг подумала, что в молодости он был, наверно, совсем таким же, как Валерий, отчаянно-заводным.
— Чечетку в молодости могли дробить? — все спрашивала я точно помимо самой себя.
— А как же иначе?! — еще веселее спросил он.
— Анка! — сказала я, протягивая ему руку.
— Вадик! — он взял мою руку, все смеясь глазами; и Вера Максимовна с Игорем вежливо засмеялись; он еще секунду поглядел мне в глаза, а потом так же ловко поцеловал мою руку.
— Спасибо! — смущенно сказала я.
