— Страдаю, Володенька! Не теряйся, вовлекай в самодеятельность! — И вспомнила, как мама своим сильным голосом любит петь протяжные и грустные народные песни, а мы с отцом, случалось, и подпеваем ей… — Хочешь песню послушать? — спросила у Анисимова и, не ожидая его ответа, звонко затянула в уже стылом воздухе притихшего на обед завода: — «Ой, подруженька моя, ой-ей-ей, страдаю я!.. Ой-ей-ей, страдаю я, обрати внимания!..»
— Вот за этим я к тебе и пришел! — удовлетворенно проговорил Володя. — Значит, так: репетиция сегодня в семь вечера в нашем клубе, а?
— Опасный ты человек, Володя! — сказала я и пояснила: — Тебе девушку уговорить — только глазом моргнуть, а?
— Должность у меня такая! — так же отвечал он, тотчас включаясь в предложенный мною тон. — А в институт не думаешь поступать? — спросил Володя меня уже серьезно.
Я понимала, что вся бригада внимательно слушает наш с ним разговор, поэтому честно ответила:
— Да пока нет… — Вздохнула, пояснила: — Я знаю, конечно, что человек непрерывно должен повышать свой уровень, но мне, Володя, во-первых, надо сначала еще как следует овладеть своей специальностью, а во-вторых, не осознала я еще, в каком именно институте меня ждут-то, — и спросила его доверительно, даже под руку взяла, заглянула в самые глаза: — Понимаешь?
— Еще как понимаю, — все так же отвечал он мне и, продолжая ту же игру, горестно потряс головой, снова спросил: — Это правда, что ты к пьяницам и хулиганам ненависть питаешь? — И пояснил: — Вчера об этом даже по радио передавали.
— Вот это уж точненько! — искренне ответила я и сама уже помогла Володе: — И рисую я сравнительно неплохо, если в стенгазете у тебя с этим узкое место… То есть, понимаешь ли, я сначала пьяницу и хулигана в дружине вместе с тобой задержу, а после и в нашей цеховой стенгазете этот выдающийся факт обрисую, улавливаешь?
— Еще как! Ну, вечером жду, — он попрощался с бригадой, пошел к себе в комитет.
Сначала в цеховой самодеятельности я пела в хоре и танцевала вместе со всеми, но наш художественный руководитель Агнесса Евграфовна — она в далеком прошлом артистка музкомедии — почти сразу предложила мне подготовить шуточный сольный номер.
Заводской наш поэт Сева Строганов сочинил смешные стихи, Агнесса Евграфовна тут же положила их на музыку из «Свадьбы в Малиновке», художница Таня Морозова загримировала меня под Козлова, злостного пьяницу в цехе. Ну, и я сама придумала надеть рваный пиджачишко прямо на майку, мятые брюки, кепчонку на затылок. Получилось так похоже, что ребята до слез смеялись, глядя на меня. Вот туфли только мне пришлось надеть свои обычные, чтобы танцевать в них удобнее было.
