Дар, заключавшийся в умении, закрывая глаза, видеть оборотную сторону луны, вечно погруженную во тьму, в способности разбирать символы и знаки, цифры и буквы.
Чтение «Нравственных главизн» происходило во внутреннем дворике краеведческого музея, где на специальных лафетах были расставлены глубинные мины, авиабомбы, торпедные аппараты и разного калибра якоря. Все здесь располагало к уединению, самодисциплине, особенно непроходимые заросли можжевельника, посаженные еще прежними владельцами дачи.
Юхим прятался в самые недра этой чащобы, так что уже было и не разобрать, где его «Моисеева брада», а где можжевеловый лапник, источающий освежающее благоухание. Заунывное перечисление праотцев и пророков, ступеней и даров навевало скуку, погружало в апатию.
Ложка несколько раз ударилась о дно пустой тарелки.
Костяные скрипучие удары послужили мне своеобразным знаком к пробуждению, к выходу из оцепенения.
Поблагодарил.
Вышел из-за стола, пробрался в комнату родителей, взял лежавший здесь на подоконнике фотоаппарат и спустился с ним во двор.
На мраморном парапете фонтана, того самого, что доверху был заполнен цветущими кустами акации, вспенен ими, как это бывает, когда засыпаешь в кипяток стиральный порошок «Лотос», сидели братья Никулины — Егор и Максим.
Другой вариант — двор был абсолютно пуст, и братьев Никулиных я заметил только в аллее абрикосовых деревьев, где они сидели на земле и подбирали плоды. Сначала они не обратили на меня никакого внимания, но когда это наконец произошло, то кинулись за мной с просьбами взять с собой к морю. Одним словом, Никулины увязались за мной.
Всю дорогу они что-то кричали, перебивая друг друга, смеялись. Егор даже пару раз упал, превратив содержимое своих карманов в вязкую абрикосовую кашу, что Максим тут же и прокомментировал, видимо, со знанием дела: «Ну тебя мать убьет, — а помолчав, добавил: — И правильно сделает».
Младший брат гордится своим старшим братом, уважает и боится его.
Младший брат таит обиду на старшего брата, припоминает ему все причиненные им унижения и обиды.
Старший брат защищает младшего брата.
Старший брат подвергает младшего брата суровому наказанию.
Младший брат дерзит старшему брату:
— Неа, не убьет, я матери скажу, что это ты меня толкнул!
— Ну тогда я тебя убью! — звучит в ответ.
«Братоубийство — это великий грех», — говорит Аарон Гелелович, который слышит этот разговор, сидя в ветвях земляничного дерева этаким бородатым фавном в лапсердаке и широкополой шляпе.
