«Под каким абрикосовым деревом?» — Паника нарастает, потому что они не понимают, что девочка спрашивает обо мне. Еще бы! Откуда они могут знать о том, что я всякий раз мысленно сопровождал процессию, примерял на себя ангельские крылья, выступая этаким хранителем, но при этом оставался незамеченным.
Девочка неожиданно встает на носилках и указывает в сторону завешенного белыми, развивающимися на сквозняке шторами окна, где, по ее разумению, растет то самое абрикосовое или гранатовое дерево, под которым притаился добрый фавн.
Подобные случаи исцеления составляли, что и понятно, исключение из общих правил, а потому вполне могли быть сочтены за чудо. Весть о выздоровлении парализованной девочки, вставшей и сумевшей ходить сразу после процедуры грязелечения, тут же облетела весь город.
Отплыв от берега на достаточное расстояние, я перевернулся на спину и стал смотреть в небо. Полуденное солнце входило в толщу воды, образовывая вертикальные, извивающиеся водорослями сполохи. А водоросли напоминали полозов, что приходили ниоткуда и уходили в никуда. Сначала пугался, потому что некоторые насекомые и змеи проплывали совсем близко, но вскоре они терялись в водоворотах, проваливались без остатка в бездонные воронки, были уносимы течениями, которые, как известно, символизируют вечность.
Страх проходил.
Мерцающее сияние угасало в глубине.
Северное сияние.
Сияние огненного восхождения пророка Илии на небо.
За обедом только и было разговоров, что о чудесном исцелении парализованной девочки.
Я молчал и неотрывно глядел в тарелку с супом, в которой неуклюже ворочалась ложка, сама по себе ворочалась, вылавливала капустные листья, перья вареного лука, натыкалась на опухшую от варки картошку и куски мяса. Говорить не хотелось совсем и слушать не хотелось никого. Разве что разрозненные отрывки фраз доносились до моего слуха, но они ровным счетом ничего не значили. Я просто не давал себе труда думать о том, о чем шла оживленная беседа за столом, я думал о другом.
О чем?
О том, что, закрыв глаза, лежа на носилках в тени абрикосовых деревьев рядом с нашим домом, парализованная, а теперь уже и не парализованная девочка каким-то немыслимым образом увидела меня. Почувствовала мое незаметное, как мне ошибочно тогда казалось, присутствие.
Может быть, в этом и был дар тайнозрения воплощения Премудрости, о котором в «Нравственных главизнах» читал Юхим Гелелович, сидя под облаком с серповидной луной в зарослях можжевельника.
