... О Боже, мои руки ...!
Он бросил на неё косой взгляд из-под лохматых бровей. - "И сколько огней познала ты, а?"
- "Несколько, если их, конечно, можно так называть. Недостаточно, чтобы сравняться с опытом брата."
Он фыркнул. - "Не сомневаюсь. Я видел, как его испытывали прежде, ещё раньше Уракарна. Он также был подвергнут вызову, Каинронами. Бурр предупредил меня. Мы ворвались в покои Генджара и обнаружили Черныша стоящим, голова в капюшоне, на шатком стуле со связанными за спиной руками. Другой конец верёвки был переброшен через стропило и завязан вокруг его шеи."
- "Да, я знаю."
Он бросил на неё очередной косой взгляд. - "Он тебе рассказал? Это меня удивляет. Я почти потрясён."
- "Но всё-таки нет."
- "С Чернышом я уже устал удивляться. Это не было таким пламенем, как то, что пришло позднее, но эта история проявила его характер, не будь я таким слепцом, чтобы это не увидеть. В ту пору, его сила заключалось в стойкости. А в тебе, сейчас, мы все ощущаем силовой стержень, как этот бедный оболтус третьекурсник, когда он выскочил отсюда."
Теперь он её смутил. - "Я не могу ничего поделать с тем, кто я есть, только с тем, в кого я могу превратиться, а может, даже и нет. Я немезида, Харн. Да, потенциально одна из Трёх. И я ещё не знаю точно, что конкретно могу уничтожить."
Большой кендар поднялся, и встал прямо над ней, массивная фигура, окаймлённая светом.
- "Немезида, да? Это многое объясняет. А твой брат?"
- "Созидатель, но ещё не знает об этом."
- "Так плохо, что вас не трое. А теперь, давай-ка кое-что проясним. Ты разрушитель Черныша?"
Джейм заставила себя не съёживаться в его угрожающей тени. Они знали друг друга по Тентиру, но теперь всё стало по-другому, ближе к телу и кости. Его голос был мягким, но его руки бессознательно напряглись, а пальцы согнулись. Он вполне мог убить, чтобы защитить Тори. Эта идея не витала на первой позиции в его разуме, но притаилась достаточно близко к его берсеркской натуре, а она уже видела, как внезапно та могла пробудиться.
Она обхватила своими ладонями одну из его (Трое, как же легко он мог раздробить ей пальцы) и держала её так, пока подёргивания не стихли.
- "Я никогда не причиню по собственному желанию вреда своему брату, или вам, или кому-то ещё, кого я люблю."
Он медленно расслабился и высвободил руку. - "Ну, хорошо, не причинишь. По крайней мере, не умышленно. Ты заботишься о своих действиях и берёшь впоследствии за них ответственность, какими бы безрассудными они не оказались. Теперь я это вижу. Разве можно просить б
