Живущие на юге люди строили свое будущее, строили его в мире и покое. Воюющие страны давно обратились в прах. Поумневшее человечество пыталось восстать из руин.
Я познал силу власти: власть — крепчайший напиток, который кружит головы, как никакой другой. Десять лет назад Боб Гарсон заслуживал доверия. А еще через десять лет… Я смотрел в грядущее и видел золотистое знамя правителя, развевающееся над выжженной землей и кровавыми водами. Гарсону не свернуть с прямой дороги, ведущей к этому будущему.
Я предвидел его расцвет. Через десять лет Гарсон расширит свои владения, и Город превратится в Рим Среднего Запада. Флоты викингов и армии выступят вперед, чтобы завоевывать… Однако итог будет одинаковым, кто бы ни правил империей — Боб Гарсон или Джон Хорстен. Если Хорстен, закат наступит быстрее, вот и все.
А вокруг меня простиралась холмистая земля. Плодородная земля, которая терпела все, кто бы ею ни правил — тираны или свободные люди. Лунный свет серебрил склоны холмов.
Моя лошадь споткнулась и упала. Осмотрев ее, я понял, что она сломала ногу.
Я пристрелил ее.
И пошел дальше на юг пешком.
Вероятно, удача отвернулась от меня с самого начала. Не было ни малейшей надежды добраться до Индианы, если я не найду другого коня. Впереди горело белым заревом небо над радиоактивными руинами Милуоки — мне придется их обойти. На вершине холма я остановился и долго смотрел вперед. Разрушенный город был похож на облако холодного пламени. Из него тянулся и исчезал в темном озере извилистый огненный язык — светящаяся радиоактивная река растворялась в бездне.
Я оглянулся и увидел быстро скачущих по моему следу всадников.
Я еще раз пожалел, что у меня нет винтовки. Пистолет-кастет был хорош только в ближнем бою, а кроме него у меня было только холодное оружие. Преследователи уже увидели меня. Прятаться не имело смысла. Скоро всадники окружили вершину холма, на которой я стоял.
Люди правителя или Хорстена? Я не знал, пока не увидел эмблемы Черного Солнца на их плащах. Но даже после этого я сомневался в том, что они не были предателями, затесавшимися в ряды приверженцев Гарсона. И мои губы тронула горькая улыбка, потому что я знал по крайней мере одного из них!
Я ждал.
Винтовки были направлены прямо мне в грудь. Командир спешился и направился ко мне, положив ладонь на рукоять пистолета. Я узнал его.
— Лейтенант Маккей, — сказал я.
— Сэр Хит. — Он отдал честь. — У меня приказ правителя. Вы должны вернуться с нами.
