Бригада приезжала на своей грузовой машине с рассветом и работала до поздней ночи.
— Вот что значит материальная заинтересованность, — шутил Дима.
Они с Иваном жили в уже построенном маленьком каменном флигеле. Флигель был с камином. Растопив его, положив на ночь несколько толстенных чурбаков, бывшие офицеры отсыпались в тепле.
Но скоро безделье стало их томить. Иван первый стал помогать рабочим. Со временем нехотя втянулся в работу и Дима. Они носили листы кровельного железа для крыши, а потом широченные доски для пола. От такой работы стало жарко. Бывшие офицеры разделись по пояс. Коренастый Иван с могучим торсом и огромными бицепсами, и Дима с изумительно красивой мускулатурой борца произвели большое впечатление на строителей, те даже работать перестали.
— Ребята, — спросил один из них, — а вы что, спортсмены бывшие?
— Было время, занимались спортом, — сказал весело Дима.
Ему нравились строители. Несмотря на то, что они постоянно имели дело с богатыми клиентами, держали они себя с достоинством.
— С нами только по-доброму можно, — сказал бригадир Петрович, — мы люди непьющие. Это пьяный человек перед всем миром виноват.
Кузьмич был одет в новенькую черную телогрейку. Под ней виднелся свитер из тонкой шерсти. Курил мужик «Мальборо».
— А что за народ — новые богачи? — продолжал расспрашивать Дима.
— Народ всякий. Кто дурочку из себя строит, по-простому с нами говорит.
— Как по-простому?
— Мужики, — скорчил смешную физиономию Петрович, — ну западло вы заборчик поставили, западло, мужики!
Он явно копировал какого-то конкретного человека и, обладая природным даром пародиста, очень хорошо изобразил чужой характер.
— Есть нормальные. Дело не в том, как к нам обращаются, а в том, видят ли в нас людей. Но если он во мне человека не видит, то я ему никогда хорошо не сделаю. И не из вредности, а просто не выйдет хорошо, и все.
— Но на революцию против новых буржуев народ не пойдет?
— За марскизм-ленинизм опять бороться? — издевательски хмыкнул Петрович. — Что ж ты с новой властью не боролся, когда служил? Взводом, небось, командовал?
— Ротой.
— Что ж ты не с ротой своей, а здесь хоромы строишь?
— Тебе это странно?
— Нет! — покачал головой Петрович. — Вы все, бывшие офицеры, сколько я вас видел, даже разбогатевшие, — потерянные какие-то. Ты, парень, не обижайся. Словно вас от мамкиной сиськи оторвали. И вот что, если с напарником своим пить будете — пейте втихаря. У меня народ запойный. Валька, по глазам его вижу, из последних сил терпит. А без него мы тебе хороший паркет не выложим.
