— Ты уже пришел? Давай ужинать.
За скудным ужином — немножко хлеба, жидкий чай с полкусочком сахара — мать опять спросила, когда же он пойдет к Юлькиным родителям.
Володька сразу сжался и пробормотал, что пока ему очень трудно.
— Знаю, но это нужно, — настойчиво сказала она.
— Мама, я четыре года делал только то, что надо… Я устал от этого.
— Володя, ты думаешь, если окончилась война, это слово потеряло свое значение? Нет, оно на всю жизнь, — она вздохнула и внимательно поглядела на него.
Он поднялся из-за стола и, закурив, стал ходить по комнате. Вдруг остановился, осененный новой для него мыслью.
— Знаешь, мама, наверно, сейчас я имею право делать все, что хочу. И к черту всякие «надо»! По крайней мере, пока, до института, — он смотрел на мать, ожидая ответа, но она отвечать не спешила, покачала головой, взяла папиросу, прикурила от Володькиной и только потом сказала:
— Это может тебя далеко завести.
— Нет, мама, — горячо возразил он. — Просто нужно немного расслабиться. Сама же говорила…
— Я говорила о другом, Володя, — перебила она и, помедлив, спросила: — Как ты себя вообще чувствуешь?
— Хорошо. Почему ты вдруг?..
— Так… — неопределенно ответила мать, еще раз поглядев на него. И он понял, что она не поверила в его «хорошо».
~~~
Вовка Деев выписался из госпиталя и позвонил Володьке.
— Ну вот я и вышел на волю, так сказать, — сказал он в трубку, — а посему приглашаю долбануть по этому поводу.
— Куда пойдем?
— Заходи ко мне, решим… Куда-нибудь недалече от дома, а то ковылять на этих чертовых костылях трудновато.
— Приду.
Недолго размышляя, они решили отправиться в самотечную «Нарву» — и от Деева недалеко, и место знакомое… Деев долго рассматривал меню.
— Мясца охота… Давай по бифштексу по-гамбургски?
— Валяй, — согласился Володька, ощутив, как рот наполнился слюной.
— Так… По стопочке, конечно, и пивка холодного, — чмокнул губами Деев.
Жареного мяса Володька не ел с тридцать девятого года, не считая лошадиной губы, которую, проткнув штыком, поджаривал на костре под Ржевом. И Вовка Деев, наверно, тоже давно не едал такого, а потому проглотили они залитое яйцом мясо в один присест, не ощутив сытости. Деев, немного помявшись, все же решился выбросить еще пару сотен — заказал по второй порции и еще по стопке. В головы немного ударило, и Деев начал:
— Ты же знаешь, с отцом у меня еще до войны были сложные отношения, гулял он, бабник невозможный, а тут совсем распоясался — начальничек же… Ведь, считай, с дочками спал, с девчатами нашего с тобой возраста, меня не стеснялся. Короче, мне эта тыловая, прифронтовая жизнь, как передохнул и отъелся после училища, осточертела, плевать я на нее хотел, воевать же шел, а не в тылу отираться, — он задумался. — Тут и получилась история.
