Из леса появляются три фигуры — две женщины и мужчина, высокий и широкоплечий. Степан Борисович привстает и машет рукой:
— Иван Дмитриевич, заходите!
Троица подходит к веранде. Это Лида, Клава и Бобров. Пока Вениамин знакомится с Бобровым, Клава устремляется к Рахили и забрасывает ее вопросами о Соломоне. Как он, да что с ним, да что сказали врачи?
А кого видит перед собой Вениамин? Бобров — высокий мужчина около тридцати, с узким лицом и серыми глазами, которые поблескивают из-за стекол очков. Набухшие веки красны, и от этого глаза кажутся очень усталыми. У Боброва массивный затылок и низкий грубоватый голос. Но какой ласковый взгляд бросает в сторону этого очкастого интеллигента Лида, чистая голубка! Вот она наклоняется и нежно снимает нитку, невесть откуда приставшую к бобровской рубашке.
Бобров подходит к Рахили и протягивает ей руку для знакомства — руку, которую Рахиль не замечает. Она слишком занята разговором с Клавой. Нет, лица Соломона она еще не видела. Да, состояние серьезное, но опасности для жизни нет.
Все видели безответно протянутую руку Боброва. Но сам он выглядит вполне живым и вряд ли собирается кататься по земле и посыпать голову пеплом. С другого конца стола слышен его бас: Бобров рассказывает Лиде о нелепом случае, который произошел с их общим ленинградским знакомым. Лида смеется, как будто прозвенел серебряный колокольчик.
Рахиль резко поднимается со стула, прямая, гневная.
— Идем, Вениамин! — командует она и, ни с кем не прощаясь, спускается со ступенек веранды.
— Зачем такая спешка? — удивляется Клара Ильинична.
Но все уже повскакали с мест. Лида что-то шепчет на ухо Вениамину. Степан Борисович и Бобров выходят провожать. А ведь и в самом деле Лида правит домом профессора Эйдельмана. Есть у нее своя система, своя тактика и своя стратегия. Видно, что если уж она решила выручить Боброва, то сделает все для того, чтобы заключить перемирие.
Трое мужчин и женщина шагают в сторону дороги на Гадяч. День уже угасает, но на выходе из леса еще видны огненные миражи заходящего солнца в западной стороне неба. Вот еще один раз вспыхнул последний очаг огня — загорелся на верхушках деревьев, блеснул на стеклах домов, бросил отсвет на лица идущих по дороге людей. А вот и комары, суетливый народец, налетели, затеяли свой вечерний танец в угасающем свете. Чиста и маняща небесная глубина — крыша мира над неутолимой жизненной жаждой. Но посмотри на эту же твердь спустя несколько минут — иллюзорна ее непроницаемость. Там уже появилась первая звезда. Проходит еще немного времени — и вот уже тысячи звезд горят в бесконечной темноте мира.
