В памяти Вениамина осталось несколько рассказов старой Эсфири. Вот они перед тобой, читатель: «Смерть Ребе», «Для детей дома Учителя[18]», «Похороны» и «Иди-себе-Авигдор».
Смерть Ребе
Когда настали трудные времена и армия Наполеона вторглась в Белоруссию и достигла городка Ляды, где проживал в то время Старый Ребе, собрал реб Шнеур-Залман своих домашних и двинулся на юг, подальше от войны. В одной из деревень, называемой Пены, почувствовал он приближение смерти и возлег на смертном одре, отвернувшись лицом к стене, и не было с ним никого, кроме старого служки. Все его близкие стояли в тот час снаружи, обратив лица к небесам и читая псалмы. А дело было зимой, декабрь, конец месяца тевет, и мороз жуткий.
И когда вознеслась к небесам чистая душа ребе, послышался оттуда звук, похожий на стон — как видно, стон самого Господа, да будет благословен. И объят был народ из конца в конец страхом великим, смятением и паникой, криками и рыданием. И поднялся ужасный ветер, и вой, и свист, и принес он на крыльях своих столько снега, что все окрест покрылось толстым белым ковром — и люди, и мир.
В тот же день долетела горькая весть до ближних местечек, и устремились в деревню Пены люди со всех сторон, из городов Прилуки, Конотоп, Сумы и Ромны. И стали представители этих общин спорить за право похоронить ребе на своем кладбище. Вышел тогда старый служка к людям и сказал:
— Тихо, вы все! Перед тем как отлетела душа святого ребе, произнес он одно и только одно слово. И слово это: Гадяч!
И тогда вынесли тело ребе из деревенского дома, уложили на сани, на мягкую солому и повезли в Гадяч. И народу, который шел за санями, все прибавлялось и прибавлялось, пока не стало много до необозримости. А когда сани проезжали через населенное место, то лавочники закрывали там свои лавки, ученики прекращали учебу в хедере, портной откладывал иголку, а сапожник шило, и все выходили провожать Старого Ребе. И повсюду, где проезжали сани, слышались скорбные молитвы и плач.
И по-прежнему дул ураганный ветер, и мороз жег людей смертным холодом в полях и на дорогах.
Для детей дома Учителя
Когда процессия достигла города Ромны, то все его население вышло на улицу, от мала до велика. И был там один подросток по имени Лейбка, сын бедной вдовы, еще не достигший тринадцати лет, возраста бар мицвы. Услыхав о шествии, он выбежал из хедера на улицу и сначала услышал шаги тысяч людей, а потом и увидел огромную толпу евреев, которые в полном молчании шли за санями, и каждое лицо было искажено горем, и в каждом сердце — скорбь. Сани остановились у главной синагоги города, тело Ребе внесли внутрь и положили там на биму, возвышенное место. Было зажжено множество свечей, и плачущий хазан спел молитву «Эль мале рахамим» — «Бог, исполненный милости». И все, кого смогла вместить синагога, слушали хазана и смотрели на биму глазами, полными слез. А тысячи остальных стояли снаружи, и ждали, и тоже плакали. Но юный Лейбка был ловок и проворен и потому смог протиснуться едва ли не к самой биме и увидеть все то, что увидел, и услышать все то, что услышал.
