Беатриче в черной мантилье, закрывающей по испанскому обычаю почти все лицо. Тонкая белая рука держит маленький молитвенник… Бартоломе всегда вместе с Беатриче подходил к каменной чаше со святой водой. Он зачерпывал воду рукой и подносил ей. Беатриче слегка касалась пальцами его ладони. Этот короткий миг наполнял его сердце таким счастьем, что его хватало до следующей встречи.
Сегодня они тоже вместе вышли из часовни. Беатриче наклонила голову в знак прощанья, и Бартоломе остался один.
Он смотрел, как удаляется Беатриче, и про себя твердил стихи Данте:
Сколь благородна, сколь скромна бывает
Мадонна, отвечая на поклон,
Что близ нее язык молчит, смущен,
И око к ней подняться не дерзает…
Вдруг неожиданно рядом раздался язвительный голос:
— Посмотрите, Гаэтано, где проводит свои вечера наш скромник Лас-Касас. Клянусь святыми, вероятно, к нему неравнодушна эта черноглазая…
Бартоломе резко обернулся. Перед ним, в компании подвыпивших офицеров, стоял Роберто Гусман.
— Советую вам не продолжать, Гусман! — и Бартоломе угрожающе взглянул на него.
— Почему? Разве вы являетесь защитником всех красоток Саламанки?
Офицеров забавляла ссора между студентами.
— Ого, Роберто! — расхохотался один из них. — Оказывается, ваш приятель сильно заинтересован сеньорой, на которую вы намекнули!
— И я не ошибусь, — подхватил другой, — если скажу, что в его лице она имеет сильного покровителя!
— А вам лучше помолчать, сеньоры! — гневно вскричал Бартоломе в ответ на эти реплики.
— Интересно, как зовут красавицу? — все так же нагло продолжал Гусман. — Лаура, Кларисса или…
— Довольно, Роберто Гусман! — вскипел, не владея собой, Бартоломе. — Вы негодяй, и я не позволю больше говорить о сеньоре, имя которой вы недостойны произносить! Я вызываю вас!
…Поздно вечером Леон и Мигель побывали у Гусмана.
— Ну, что? — с волнением спросил Бартоломе, когда его друзья вернулись в коллегию.
— Ох, Бартоломе, в тебе, кажется, кровожадности не меньше, чем в Гусмане, — со вздохом заметил Леон. — Он тоже, как и ты, рвется в бой! Расскажи ему, Мигель, как принял нас этот чванный индюк.
— Если бы этикет не предписывал ему быть вежливым, — рассмеялся Мигель, — он с наслаждением тут же проткнул бы и нас обоих своей шпагой!
Но Бартоломе было не до смеха. Он ждал решения насчет поединка.
— Завтра в роще на берегу Тормеса, — продолжал Мигель, — вы оба сможете заняться этим полезным делом. А сейчас давайте спать, так как встреча назначена рано утром…
