Слуга, пожилой человек, пытался сказать что-то в свое оправдание.
— Молчи, не смей перебивать меня! Я знаю твой низкий и коварный нрав! Ведь ты родом из этого гнусного селения Фуэнто-Овехуна, где погубили моего несчастного отца, да упокоит всевышний его душу! Я прикажу отхлестать тебя бичами, а пока вот, получай задаток! — и плетка Роберто оставила на морщинистом лице слуги кровавую полосу.
Бартоломе не выдержал:
— Стыдитесь, Гусман! Неразумный гнев ослепляет вас!
Вне себя от ярости Гусман обернулся к Бартоломе:
— Кто вы такой, Лас-Касас, чтобы вмешиваться в мои дела и поучать меня? Мой слуга не нуждается в адвокатах. Я напишу это еще раз на его мерзкой роже, — и Роберто снова поднял плетку. Но в то же мгновенье плетка, выхваченная из его руки, лежала переломанная пополам на каменных плитах двора.
— Вы… вы ответите мне! — закричал Гусман. — Я покажу вам…
— Я также с удовольствием показал бы вам, Роберто Гусман, что ваша кровь такого же цвета, как и кровь вашего слуги! Но, увы, мне сейчас некогда! — и Бартоломе насмешливо поклонился взбешенному Гусману. — А теперь пойдем, Мигель, нас ждут!
По дороге в библиотеку Мигель укорял Бартоломе:
— Ты сошел с ума! Зачем ты вмешался в дела Гусмана? Ты же знаешь, этот индюк не стерпит и отомстит тебе! Неужели ты думаешь, что ректор похвалит тебя?
— Я знаю, Мигель, что поступил необдуманно, но знаю также, что иначе поступить не мог. Как, допустить, чтобы на моих глазах издевались над слабейшим? Молчать, когда избивают старика только потому, что он низкого происхождения и не может за себя постоять? Нет, нет, Роберто Гусмана давно пора было проучить, ты сам это знаешь.
— Ты наивен как дитя, Бартоломе! Я согласен, Гусман негодяй, но что же, ты думаешь, он испугается тебя?
— На это я не могу рассчитывать, но заставлю его по крайней мере понять, что не все таковы, как он. Пусть сдерживает свои кровожадные порывы. Люди в его глазах — скоты, а весь мир — его добыча!
Но Мигель неодобрительно качал головой. Он был славный, добрый юноша, но с детства познал жизнь более суровую, чем его друг. И хотя он любил Бартоломе и восхищался им, однако считал его наивным мечтателем.
* * *
В те дни, когда Бартоломе не бывал у мессера Джованни дома, он старался попасть на вечернюю мессу>[23] в небольшую часовню Сан-Исидоро, которую посещала Беатриче со своей старой служанкой.
Бартоломе очень любил эту мессу. Было в ней что-то мечтательное и немного печальное. Звон колоколов таял в тихом вечернем воздухе. Таинственным казался полумрак в приделах часовни, где слегка колебались огоньки горящих свечей.
