К его облегчению, люди перед ним снова сдвинулись и скрыли из виду его старого учителя. Когда все утихли, Джустиниани выступил вперед.
– Наш василевс, Константин, – объявил он, воспользовавшись древним титулом главнокомандующего, – кто почтил меня вне всякой меры, сообщив расположение своих сил, просил меня сегодня высказаться о них.
Генуэзец помолчал, оглядел толпу.
– Все вы меня знаете. Я сражался рядом со многими из вас. Я сражался и против многих из вас… да, я вижу, как вы там прячетесь, братья Бокьярди из Венеции… – трое мужчин, которых загораживали чужие спины, выступили вперед, гневно возражая, – и с тобой – больше прочих, Джироламо Минотто, байло колонии венецианцев. Сколько у нас было стычек на море?
Высокий мужчина, на дублете которого было вдвое больше кружев, чем у любого другого, взмахнул шляпой с перьями, обнажив завитые по моде волосы, и поклонился.
– Две, почтеннейший. И только ветер спас тебя в последний раз, у Крита.
Хор насмешек, колкостей. Рассмеялся и сам Джустиниани.
– Я готов это признать, – ответил он, – если ты признаешь пущенный тобой ветер, когда я гнал тебя на рифы Лесбоса.
Новые восклицания, смех, возражения. Но Джустиниани оборвал их взмахом руки.
– Но были ли мы в прошлом друзьями или же достойными противниками на кораблях и в иных битвах, – продолжил он, – здесь и сейчас несомненно одно: сегодня мы едины, мы – солдаты нашего любимого императора. Объединены нашей ненавистью к безбожникам. Объединены нашей верой в Господа, перед лицом Пресвятой Девы.
Едва ли не каждый человек перекрестился, пробормотал «аминь». После короткой паузы, уже тише Джустиниани продолжил:
– Со времени моего прибытия три недели назад в обществе нашего благородного государя я изучал списки наших сил. Я прошел по стенам – по тем, где мы стоим, и по тем, которые идут вдоль берега Золотого Рога и Мраморного моря, – чтобы увидеть, как нам распределить эти силы. Каждый из вас, кто не принадлежит империи – венецианцы и генуэзцы, критяне и хиосцы, испанцы и каталонцы, – привыкли подчиняться только собственным командам, идти, куда пожелаете, сражаться так долго или так мало, как сочтете полезным. Однако раз сейчас мы едины в вере и ревности служения нашему делу, я прошу вас обдумать это расположение и удерживать назначенную вам позицию до тех пор, пока хотя бы один воин любой нации удерживает соседнюю. Пусть никто не подведет своего соседа.
Он обернулся. Сзади стояли Энцо и Амир; оба держали края широкого рулона ткани, прикрепленного к камням внутренней стены. По команде Джустиниани они развернули ткань.
