Он стоял в белом плаще, склонив голову, в центре вихря черных фигур, которые вздорили вокруг него, будто вороны вокруг голубя. Вожди генуэзских и венецианских колоний по-прежнему ненавидели друг друга. Ничего нового, подумал Григорий. Столетия соперничества за положение величайшей торговой силы мира, столкновения на море и на земле, где город часто оказывался полем битвы, а иногда и жертвой, сделали их союз невозможным, какой бы ни была причина. Даже если это требовалось для их собственного выживания.
Григорий и Грант прислонились к стене рядом с воротами и видели, как Джустиниани глубоко вздохнул, прежде чем вступить в толпу в периболе, пространстве между внутренней и внешней стеной. Его присутствие, не говоря уже об обхвате и высоте стен, немного утихомирило людей. Однако небольшая группа жестикулирующих и ругающихся мужчин не замечала его. Но тут прозвучал рог, его пронзительный голос отскочил от камней, заставляя людей вздрагивать, морщиться, оглядываться в поисках источника. Сборище качнулось в сторону, и Григорий увидел.
– Вот дьявол, – выдохнул он и шагнул вперед.
Человеком, опустившим рог, был Феодор из Каристоса. Мастер лука, командир лучников имперской гвардии… и человек, который научил Григория всему, что тот знал о войне, и многому – о жизни.
Григорий считал его мертвым. Феодор был уже стар, когда пятнадцать лет назад взял юного грека в ученики. А мужчина, который сейчас подошел к своему императору, был действительно стар; длинная борода совсем побелела, морщинки, вечно пляшущие вокруг глаз легкого на смех Феодора, стали глубокими бороздами. Но возраст не согнул его, и если старого воина мучили боли, это было незаметно, когда он повесил рог на плечо и обнажил меч. Под туникой, отмеченной двойным орлом города, вздулись мышцы.
– Призываю к тишине от имени нашего повелителя! – рявкнул он не тише своего рога.
Феодор! Из всех жителей города, кто мог услышать о «предательстве» Григория, старому лучнику было бы больнее всего. Он смотрел на Григория как на своего шестого сына и считал его самым талантливым лучником своего поколения. Но их связывала не только любовь к оперенному полету. К Феодору Григорий приходил слушать рассказы о былых войнах и приключениях и думать о своей доле в будущих…
Он опустил взгляд, избавляясь от воспоминаний. Если кто-либо в Константинополе и способен убедить его остаться и сражаться за город, то это Феодор из Каристоса. Ему нужно не опускать маску и держаться подальше от по-прежнему живого взгляда старика.
